Маша Трауб - Когда мама – это ты

– Ты вроде бы ничего не поменяла, – заметила Катя.

– Мама! Ну ты что! У Маши холодильник новый! Теперь я не могу дотянуться до варенья! – возмутилась Полина.

– Полина, ты будешь обедать? – спрашивает Катя у дочери.

– А я к Маше еду? – уточняет та.

– Да, – отвечает Катя.

– Тогда нет! – объявляет Полина.

Полина, несмотря на мои усилия, все еще очень смешно употребляет предлоги. Поделать с этим ничего нельзя. Я пробовала: «Буду играть со Симой, хочу пюре со сосиской, чай со сахаром».

Самое смешное, что мы все теперь тоже так говорим.

Младшая сестра Полины, двухлетняя Ева, покорила мое сердце с первого взгляда. Меня она знает со своего рождения и даже раньше, когда еще была в животе у мамы. Но до года она соглашалась посидеть у меня на руках, а после – ни в какую. Впрочем, Ева ни к кому на ручки не шла. Смотрела строго. Я отчаянно пыталась завоевать сердце малышки игрушками, вкусностями. Добилась того, что Ева меня начала узнавать через кухню. Точнее, она помнила, где стоит конфетница и на какой полке в холодильнике находится йогурт. Брала меня за руку и говорила: «Ы». Но и такой знак внимания с ее стороны был счастьем. Ева соглашалась поиграть со мной, пока мама ходит в туалет. Катя уже планировала романтический ужин с мужем, представляя, как оставит мне на вечер Еву. Чтобы закрепить успех запоминания, Катя показывала дочке мою фотографию в телефоне и повторяла: «Это Маша. Маша». «Ы», – отвечала Ева. Но тут приболела Полина, и я их не видела неделю. При встрече Ева сделала вид, что видит меня впервые в жизни и явно не рада знакомству.

– Не расстраивайся, попробуем еще раз, – приободрила меня Катя, хотя это у нее, а не у меня отменился запланированный романтический ужин.

Гуляли по парку. К моему мужу время от времени подходили поклонники. Его вообще часто узнают – от гардеробщиков в театре до кассиров в метро. В сауне фитнес-клуба обязательно встретится поклонник его творчества, и я успеваю выпить кофе, дожидаясь, когда появится муж, пересидевший в бане. Меня же вообще никогда нигде не узнают. Даже обидно. Я могу лежать на пляже рядом с женщиной, которая читает мою книгу, здороваться с ней каждое утро – бесполезно. Как-то, оказавшись в маленьком книжном магазинчике в южном городке, я не выдержала. Там на двери висел огромный плакат с моими книгами и портретом.

– Как здорово! Мне очень приятно, – воскликнула я.

В ответ на недоуменный взгляд продавщицы пришлось объяснить, что я – Маша Трауб.

– Ага. Тогда я – Дарья Донцова, – хмыкнула она.

Нет, в жизни я такая же, как на фотографиях. Никакого фотошопа.

Мужа узнали даже на смотровой площадке на Куршской косе.

– Можно с вами сфотографироваться? Это Людмила, моя супруга. Спасибо. Мы ваши поклонники. Пожалуйста, отойдите, вы мешаете. – Последняя фраза относилась ко мне.

– Ну почему? Почему меня никто не узнает? Ты, конечно, гений, но я же популярная! – воскликнула я на дорожке парка, пережив очередной удар по самолюбию. Мой супруг время от времени раскланивался с представителями прогуливающейся демократической интеллигенции.

– Мам, ну что ты хочешь? – подала голос Сима. – Тебя даже Ева не узнает.

Полину выбрали чтецом на последнем звонке. Первоклашки должны были по очереди читать выпускникам строчки стихотворения. Моей ученице достались аж четыре строфы, а не две, как остальным. Кто автор – неизвестно. Катя привезла мне Полину и попросила помочь срочно выучить.

Я продолжу твои начинанья, Уважаемый мной выпускник! И, свои расширяя познанья, Соберу все оценки в дневник!

Орфография и пунктуация сохранены.

Полина начала читать. Громко, на всю квартиру. С надрывом. Муж прибежал из кабинета.

– У вас все хорошо? – спросил он, поскольку слышал истошные крики из комнаты.

– Да, мы стишок учим, – ответила я. – Полина, ты понимаешь, что такое «начинания» и «познания»? Правильное окончание «ия», а не через мягкий знак.

– Нет. А зачем? – удивилась Поля. – Марина Михайловна сказала, что нужно громко, и все. И бантики еще нужны.

Каждый раз, оказавшись у нас, Полина с порога начинала голосить про «начинанья». Муж хватался за сердце и за живот. За сердце – оттого что боялся за Полину: она вопила так искренне, будто всерьез переживала за «начинанья» и «познанья» выпускников. А за живот – уже от хохота. Девочка вставала в третью позицию, как ее научили на гимнастике, поднимала голову, делала огромные глаза и начинала «выступать». Конечно, после чтения требовались аплодисменты, непременно бурные. Муж изображал публику и громко хлопал. Я кричала: «Браво!»