Маша Трауб - Второй раз в первый класс

Так вот, про стрельбу. Я как мать и законный представитель поехала записывать сына на секцию. В принципе, я там была не нужна: дети от двенадцати до шестнадцати лет приходили, деловито расписывались в ведомости, шли куда-то, выходили со здоровенными ружьями и направлялись прямиком в тир. Все тихо, спокойно, без суеты. После чего начинали облачаться в форму: здоровенные куртки, ремни, какие-то приспособления на голову. Один мальчик (явно «старенький») гордо ходил одноглазый – левый глаз прикрывала бумажка. Стрелки плюхнулись на коврики и начали устанавливать оптические прицелы.

Естественно, я потопала за детьми в тир – общаться с тренером. Вася делал вид, что со мной незнаком. Тренер мне понравился – судя по выправке, бывший военный. Я даже решила, что непременно офицер. Спокойный.

– Кто? – подошел он ко мне.

– Мать, – отрапортовала я.

– Мать – в угол. Техника безопасности?

– Прочла.

Мне и вправду дали листочек. Там было написано, что я с чем-то ознакомлена – я его подмахнула не глядя. Встала в угол и рассматривала детей. Они мне тоже понравились. Восемь мальчиков, одна девочка. Красотка-блондинка с длиннющими ногами! Молчаливая. Они там все молчаливые. И спокойные, как удавы. У девочки с самооценкой явно все в порядке. Такая сначала пульнет, потом разговаривать будет. Раскидала свои ноги от ушей, волосы стянула резинкой. На ней была куртка с ремешком. Значит, давно занимается. Я догадалась – новенькие просто лежали на коврике и стреляли с подставки. Более опытные были облачены в коричневые куртки, в которые могло поместиться сразу четыре ребенка. Ну а самые крутые и опытные стреляли в бело-голубых куртках, с ремешками и с заклеенным глазом.

Васе все понравилось. Вышел спокойный и с блуждающей улыбкой на губах. Наш папа обшутился по поводу того, что у Васи теперь будет гарантированная работа – в ЧОПе. Вася терпел долго, потом выдал:

– ЧОПам запрещено использовать оружие. А вот в Норвегии все стреляют. Национальный вид спорта, можно сказать.

Папа хотел что-то ответить про Норвегию, но Вася так посмотрел на отца, что тот решил остановиться на ЧОПах.

На следующий день после тренировки Василий пошел в школу в джинсах и рубашке.

– У вас что, Мира Петровна заболела? – спросила я спросонья.

Мира Петровна – директор школы. За появление не в школьной форме отрывает голову. За незаплетенные в косы волосы – тоже отрывает голову. Девочки постарше все ходят с резинками на запястье и владеют уникальным навыком – при появлении на горизонте Миры Петровны за секунду сделать из распущенных волос аккуратный хвостик. Младшая школа поголовно ходит с аккуратными стрижками и косичками и в школьной форме. Раньше была серая с розовым. Покупали прямо в школе. Мне она нравилась – синтетическая до такой степени, что не нуждалась в глажке. И была неубиваемая. Правда, лоснилась сильно. Все мальчики ходили со сверкающими от частого елозенья попами и коленями. Особенно коленями – они разбегались и прокатывались на идеально скользящей синтетике по коридору. Теперь в школе – синяя форма. Покупать можно где угодно. Для старшей школы – черные брюки и сдержанный верх. Классические рубашки. Я была благодарна Мире Петровне за дресс-код, потому что одеть подростка трудно – проще застрелиться.

И тут Василий облачился в джинсы, клетчатую рубашку и собрался в школу.

– Не буду больше ходить в форме, – объявил он.

– У нас что, французская революция? Май шестьдесят восьмого года? Мы бунтуем? Какие требования? – немедленно начал шутить отец.

Я пыталась его остановить. В восемь утра Вася не воспринимает шутки, как и я. Мы еще спим. Отца спасло то, что Вася, скорее всего, спал стоя и не слышал того, что говорит отец.

Ну ладно, может, стрельба так действует. Не знаю.

Со стрельбой по-прежнему все непросто. Василий втянулся. Бежит на тренировку. Показал мне, как нужно правильно держать локоть, и гордо сообщил, что стрелял уже в коричневой куртке. С ремешком лежал пять минут. На следующей тренировке будет лежать десять, пока рука не онемеет. И так, прибавляя по пять минут, пока он не сможет пролежать час.

– У тебя кости не деформируются? – забеспокоилась я.

– Некорректный вопрос.

Василий как физик и математик делит вопросы, беседы, претензии и прочие родительские изречения на корректные, некорректные, алогичные, бездоказательные. Это только то, что я запомнила. Но там очень серьезная градация. Поэтому, что бы я ни сказала, Вася отвечает в своей физико-математической манере, что меня, как гуманитария, раздражает ужасно.