Александр Хабаров: Империя зла

Мне незачем пенять на вся и всех, Шарахаться шагов и резких свистов, Я всех людей простил за глупый смех, Я даже раз просил за коммунистов, Но за себя? Нет прихоти чудней Выпрашивать, теряясь в общем гаме, Того-сего... успехов, денег, дней Огня не замечая под ногами...

СОЖАЛЕНИЕ

Над затылком - небо в сером. Под ногой - клубок измен. Жаль, не стал я офицером, Не погиб за город N.

А ведь мог бы, в черной форме, Заточив десантный нож, Отсекать гнилые корни, Корчевать вражду и ложь.

Обошла меня планида. Бился лбом за мирный лад. Примеряет нынче гнида Мой полковничий бушлат.

НОША

Звонкий нож - любовь моя, услада В горечи, печали и тоске. Ничего мне, бедному, не надо Нож за пояс, крохи в туеске.

Вот и вся моя простая ноша . А как будет враг одолевать Прибегут и Саша и Алеша За меня, бедняжку, воевать.

Отомстят за всю мою обиду, Отвоюют хлеб да виноград... Звонкий нож, что я носил для виду, В чудище косматое вонзят.

НИЩЕНКА

Ночь упала нищенкой к ногам. Только ничего я ей не дам. Не люблю я нищих... И, ва-аще: Что за нищета в таком плаще?

Два письма Январцева Сугробову (из романа "ЛЕДЯНАЯ СТРАНА")

1. Друг мой, Сугробов, пишу издалёка, Здесь вечное лето. Здесь нам, как позорным волкам, одиноко... Читал ли ты Фета?

Здесь времени нету, и слиты едино И звезды, и росы... Читал ли ты Блока? Ведь Катьку-б... Убили матросы.

И многих они убивали штыками, Но нас не посмели. А помнишь, как небо - вздохнет облаками И дремлет в метели?

И мы, как бродяги, бредем гололедом Ничто нам не любо. А помнишь, когда-то я пьяным уродам Читал Сологуба?

Вот так-то, Сугробов... Ошиблись мы где-то, Не то мы читали... Учились, наверное, зря мы у Фета, По Блоку вздыхали.

Идем спотыкаясь, не зная ночлега, О Боге - ни слова... Здесь вечное лето, а мы-то из снега, Птенцы Гумилева...

И где-то далёко - окраина града, Сторонка родная, Родная, Сугробов, страна снегопада, Земля ледяная.

2.

Вот так, Сугробов... Кончилась зима... Сошла с ума проклятая природа, Пустеют в марте наши закрома Ни хлеба там, ни бражки... Год от года Какой-то хлыщ бомбит все веселей Рабочего, колхозника, поэта... Я в феврале не досчитался дней И в ночь всю ночь палил из пистолета. Уж лучше бы опять - снега, снега Засыпали до крыш и душ округу; В тебе, Сугробов, вижу я врага, Но будешь замерзать - подам как другу Ладонь свою - в ней вечное тепло, Она двенадцать женщин обнимала, Я вытащу тебя, снегам назло, Из самого смертельного провала... Ты не умрешь нигде и никогда, Ты не исчезнешь тенью между черни, Не пропадешь меж пил и пней труда, Под солнцем дней или во тьме вечерней... Давай, Сугробов, в мире ледяном Останемся до ангельского зова, И думать будем только об одном, А прочее, видать, не стоит слова... Не скажем никогда и никому Куда несло нас в мировом угаре, В какую мы заглядывали тьму, Откуда мы возникли, Божьи твари...

МИР ЛЕТЯЩИХ

Длился день, как бездна. Я упал, Я летел в неведомое "нет". Кто-то крикнул сверху: "Кончен бал!" "Неизвестно..." - я шептал в ответ.

Вот уж пронеслись труды, дела, Мягкие постели, нар ряды, Кремль, Адмиралтейская игла; Промелькнуло имечко - Берды.

Женщины в нарядных кружевах С легкостью парили в вышине Я летел в оковах и в словах, Не до женщин нынче было мне...

Падал я, как падают слепцы С шатких крыш, с невидимых краёв. Падал я, как падают птенцы, Думая, что лучше нет миров,

Чем вот этот, вольный и пустой, Мир летящих и тяжелых тел... Как и все, я грезил высотой, Как и все, упал, а не взлетел...

ВРЕМЕНА

Отблевались правдивые рты Черной кровью и ложью хмельной. Кто послабже - бормочет: "Скоты..." Кто отважнее - шепчет: "За мной!"

Ветер сдул с твердокаменных лиц Всю росу, что соленой была... Те, что справа - попадали ниц, Те, что слева - сжигали дела...

И теперь - ни взлететь, ни пропасть, Стой столбом - хорошо бы не сесть... Где же эта хваленая власть? Где же эта каленая месть?

Ничего. Шепоток с ворожбой, Гулкий шаг да калиточный скрип. Присягал на экран голубой А потом по-геройски погиб.

За слова, за враждебный песок, За вонючий бензин в колеях Принял смерть, как герой, за кусок, А мечтал - безымянным, за страх.

ВВ (стихи Январцева из романа "Ледяная страна")

Видно, вовсе я не был мальчиком. Все забыто, как пьяный сон. Я вознесся теперь автоматчиком над одной из сибирских зон.

Малой властью, но полной мерою наделил нас отец-командир. Днем на мушке держу все серое, ночью - целюсь в преступный мир.

Ох, вздремнуть бы в ночную порушку Пусть приснится родимый дом... Да боюсь, как бы в спину "пёрышко" не вонзилось смертельным льдом.