Р. И. Шендерова Знаменитый универсант Виктор Николаевич СОРОКА-РОСИНСКИЙ Страницы жизни

В первой и во второй частях поэмы у нас, здесь названных, были свои отрывки. Голоса девочек звучали искренне, дикция была превосходная. Получалось замечательно. Я и сейчас «Медного всадника» помню.

Мы готовились выступать с поэмой по радио, что-то сорвалось. Но осталось главное - любовь к пушкинской великой поэме и понимание ее.

Глубоко чувствуя любую пушкинскую строку, Виктор Николаевич обращал внимание класса на неброские детали, из которых складывается характеристика героев. Вот пример. «Медный всадник», первая часть, первое знакомство с Евгением: О чем же думал он? О том, Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь, Что мог бы Бог ему прибавить Ума и денег... По словам Виктора Николаевича, только очень неглупый человек станет просить у Бога ума. Глупец всегда доволен своим умом.

К «Медному всаднику» мы обращались постоянно. Это гимн нашему городу. Это и ужасающие картины наводнения, и тонко подмеченные детали жизни горожан после катастрофы («торгаш отважный, не унывая, открывал Невой ограбленный подвал, сбираясь свой убыток важный на ближнем выместить»), и зависимость всесильного государя от высшей силы («с Божией стихией царям не совладеть»), и неслыханное по тем (да и нашим особенно) временам распоряжение царя: Царь молвил - из конца в конец, По ближним улицам и дальным В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы Спасать и страхом обуялый И дома тонущий народ.

Эти генералы - граф Милорадович, герой Отечественной войны 1812 года, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, и граф Бенкендорф, шеф жандармов, глаза, уши, правая рука и личный друг государя.

Здесь и преклонение перед мощным гением Петра, и жесткая оценка методов его работы: ...На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы... Здесь раздавленный стихийным несчастьем Евгений - жертва того, «чьей волей роковой под морем город основался». И слабая, жалкая попытка сделать выговор, пригрозить «кумиру на бронзовом коне»: «...и зубы стиснув, пальцы сжав, как обуянный силой черной, "Добро, строитель чудотворный!" - шепнул он, злобно задрожав, "Ужо тебе!" - и вдруг стремглав бежать пустился...» Здесь все - история, психология, красота и музыка стиха («шипенье пенистых бокалов и пунша пламень голубой»; «как будто грома грохотанье - тяжело-звонкое скаканье по потрясенной мостовой»)... С тех, детских лет - на всю жизнь.

У нас был и второй состав - еще несколько девчонок, может быть, чуточку хуже, а может быть, просто иначе читавших. Виктор Николаевич учил, что голос одного чтеца не должен звучать слишком долго, чтобы не утомить слушателей.

Да, и еще одно: наш учитель любил команду, а не отдельных актеров, хоть индивидуальность исполнения и поощрял. Вот так, с одной стороны, всеми способами Виктор Николаевич развивал малые зачатки таланта в душе каждой из нас, старался вырастить личность, а с другой стороны, не позволял «высовываться» наиболее сильным и ярким из нас. «Равные среди первых» привлекали его больше, чем «первые среди равных».

По предложению Виктора Николаевича мы поставили на школьной сцене сказку А. С. Пушкина «О золотом петушке», высоко ценимую учителем. Мы выступали в актовом зале школы, где собралось множество народа: ученицы разных классов, наши родители, учителя, директор Анна Ивановна Тимофеева. Я была «первым рассказчиком» и начинала: «Негде, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был славный царь Дадон...». Арина Леонтьева - царь Дадон, Нина Фомина - Шамаханская царица, Элла Эппель - второй рассказчик, Валя Курицына - звездочет. Помню, что последние слова: «Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок», - произносила я. Готовились долго, волновались, хотя, конечно, каждая из нас знала наизусть не только свои отрывки, но и всю сказку целиком. Нас очень хвалили, дружно аплодировали - мы выступили хорошо. Виктор Николаевич был доволен.

Подошли к Маяковскому. Учитель замечательно читал поэмы «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо», «Во весь голос». Особое внимание уделял строкам, характеризующим жестокости интервенции и гражданской войны: «...В паровозных топках сжигали нас японцы. Живыми, по горло в землю закапывали банды Мамонтова». Сильнейшую любовь-страдание испытывает человек, если его «землю, которую завоевал и полуживую вынянчил» кто-то пытается отнять. Строки о голоде: «...не домой, не на суп, а любимой в гости две морковинки несу за зеленый хвостик...». Роль масс в истории: «...но если в партию сгрудились малые, сдайся, враг, замри и ляг. Партия - это рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак...». Виктор Николаевич был искренним человеком, верил, что царство справедливости наступит, но он не был слеп и глух к окружающему миру.