Джон Леннон: Пишу, как пишется

Вот пример – один из первых рассказиков, о Франке. В оригинале он называется «No Flies On Frank», что значит «На Франке нет мух», причем мухи в дальнейшем играют существенную роль в сюжете. Но дело в том, что выражение: there are no flies on somebody – идиома, означающая: «его на мякине не проведешь, на кривой не объедешь, он не дурак» и так далее; происходит это выражение якобы от упоминания животного, настолько изворотливого и быстрого, что на него и муха сесть не могла. Следует указать также использование приема «текст в тексте», и пресловутую ономатопоэйю, и многое другое, что, может быть, заметит более изощренный глаз.

При переводе хотелось сохранить, прежде всего, дух оригинала, своеобразный колючий юмор, задор, граничащий с вызовом. Переводчик стремился к тому, чтобы Джон Леннон заговорил по-русски естественно и непринужденно, в той же просторечной манере, подкрашенной и молодежным слэнгом, и вульгаризмами, какая присуща первоисточнику. Поэтому при безусловном сохранении сюжета (там, где он есть), а в стихах – размера, в текст введены некоторые русские языковые и культурные реалии, приближающие его к современному молодому читателю. Насколько удачно это получилось – судить публике.

Данное издание не является строго академическим, выверенным научно-критическим исследованием текста. Время такового еще, очевидно, придет – хочется надеяться, в серии «Литературные Памятники», с подробными комментариями и примечаниями. Если данная попытка вдохновит иных переводчиков обратиться к миниатюрам Леннона

– они обнаружат, что материал благодарный, вознаграждает самый кропотливый труд. Готовившие и работавшие над выпуском в свет этой небольшой книжки хотели «пробить брешь в стене», дать в руки русскому читателю первый полный перевод первой книги Джона Леннона. Эта работа завершена в год, когда отмечалось 50-летие знаменитого «битла», этой дате и посвящается сей труд.

Впервые я встретил его на сельской ярмарке в Вултоне. Я был паинькой-школьником, и когда он забросил руку мне на плечо, то я с ужасом понял, что он пьян. Было нам тогда лет по двенадцать; несмотря на все его заморочки, мы постепенно стали приятелями.

Тетушка Мими (она приглядывала, чтобы его не слишком заносило) внушала мне, бывало, что на самом деле он умнее, чем хочет казаться, и всякое такое. Он сочинил стихотворение для школьного журнала про отшельника, который говорил: «Дыханием живу и замереть не смею». Тут я стал смекать: больно мудрен! Одни очки вон чего стоят, да и без оных на него удержу нет. «То ли еще будет!» – отвечал он обычно на взрывы одобрительного смеха.

Кончив Куорри-Бэнкскую школу для мальчиков, он поступил в ливерпульский художественный колледж. Потом бросил учебу и стал играть в группе под названием «Битлз», а теперь вот написал книгу. И вновь я смекаю: мудрен! Что это в нем – выпендреж, заумь или что-то еще?

Непременно найдутся тугодумы, которые многое в этой книге сочтут нелепицей, отыщутся и такие, кто начнет докапываться до какого-то скрытого смысла.

«Кто такой Тарабанщик?»

«Глухая старая калоша? Это неспроста!»

Вовсе не обязательно, чтобы всюду был смысл: смешно – ну и ладно.

Как-то раз, в незапамятные времена, жил да был на свете честливый Дэйв – у него была в жизни цель. «Я честливый Дэйв,» – свердил он каждое утро, и то была уже половина дела. За завтраком он, бывало, опять говорил: «Я честливый Дэйв», что всегда раздражало Бэтти. «Ты по уши в терьме, Дэйв», – талдычил какой-то голос, когда он ехал на работу – как оказалось, это был негр-кондуктор! «Тебе-то хорошо,» – думал обычно Дэйв, не вполне осознавая расовую проблему.

Честливый Дэйв был совершенно сногсшибательный коммивояжер, с хорошо подбешенным языком, что всегда раздражало Мэри. «Кажется, я позабыл купить автобусный билет, конструктор,» – сказал Дэйв, сам не понимая, что с ним. «Вытряхивай тогда из автобуса,» – сказал Баджуубу голосом, не предвещавшим ничего хорошего – он и сам-то расовую проблему до конца не осознал. «Хорошо,» – покорно ответил Дэйв, не желая вступать в пререкания. И когда он поспешно, как припадочный, соскочил с автобуса, внутренний голос возьми и рявкни ему в самое ухо: «А понравилось бы тебе, если б твоя дочь вышла замуж за такого?»

Франк был малый не промух, а в то утро мух на нем и вовсе не было – что ж в этом удивительного? Он был законопослушный гражданин с женой и дитем, не так ли? Обыкновенным франним утром он с неописуемым проворством вскочил на половые весы в водной. К своему величайшему лужасу обнаружил он, что прибавил себя на целых двенадцать дюймов! Франк не мог этому поверить, и кровь бросилась ему в голову, причинив довольно сильный покрас.

Читать дальше