Томас Де Квинси - Убийство как одно из изящных искусств

Убийство, совершенное Мак-Кинзами, — о нем упоминалось отдельно — заслуживает краткой повторной обрисовки ввиду чудовищной живописности некоторых своих подробностей. Трагедия разыгралась в сельской таверне, недалеко от Манчестера; выгодное ее местоположение много способствовало двойному соблазну. Говоря отвлеченно, всякая таверна нуждается в близком соседстве местных жителей — это первоначальный стимул для открытия подобного рода заведений. Этот дом, однако, стоял на отлете — и не приходилось опасаться, что кто-то поспешит на помощь, заслышав отчаянные крики; с другой стороны, прилегающие окрестности были густо населены; одним из следствий многолюдности явилось основание благотворительного клуба, члены которого собирались в таверне еженедельно — и вверяли денежные накопления опеке хозяина. Часто сумма оказывалась довольно значительной; прежде чем перейти в руки банкира, она составляла пятьдесят, а то и семьдесят фунтов. Ради такого богатства и в самом деле стоило рискнуть — тем более что и риска-то, в сущности, не было. Волей случая об этой заманчивой возможности прослышали не то оба братья Мак-Кинз, не то один из них: к несчастью, в то время, когда их постигла катастрофическая неудача, они торговали вразнос — и пользовались репутацией людей добропорядочных, но финансовый крах поглотил весь их совместный капитал до последнего шиллинга. Внезапное разорение заставило их озлобиться: крупное общественное бедствие отняло у них их малую собственность — и они стали винить в грабеже общество в целом. Покушаясь, таким образом, на благоденствие общества, они считали себя вправе осуществить, путем насилия, естественный, по их мнению, акт справедливого возмездия. Деньги, на которые они нацелились, принадлежали именно обществу: сумма составлялась из множества частных вкладов. Братья забывали, однако, что для оправдания смертоубийства, которое они рассматривали как неизбежный подготовительный шаг к ограблению, у них вряд ли нашелся бы аналогичный воображаемый прецедент. Готовясь одолеть семейство, которое при благоприятном для них ходе дела оказывалось почти совершенно беспомощным, злоумышленники полагались исключительно на собственную физическую силу. Братья — цветущие молодые люди, от двадцати восьми до тридцати двух лет от роду, — ростом не могли похвастаться, но отличались гибкостью и пропорциональностью сложения: оба были крепкие, широкоплечие, замечательно ловкие и точные в движениях; после казни их тела негласно демонстрировались хирургами в манчестерском лазарете как образцы физического совершенства. Семейство, на которое они предполагали напасть, состояло из четырех лиц; ими были: 1) владелец таверны — мускулистый фермер, однако его братья намеревались вывести из строя посредством нового среди грабителей приема; это называлось у них «одурманить», то есть тайком подмешать в стакан жертвы настойку опия; 2) жена хозяина; 3) молодая служанка; 4) мальчик двенадцати — четырнадцати лет. Опасность заключалась в том, что кто-то из четырех человек, находящихся в разных местах дома с двумя отдельными выходами, вполне мог ускользнуть — и, пробравшись знакомыми тропками к стоящим поодаль домам, поднять там тревогу. Под конец братья положили вести себя в зависимости от обстановки, но, решив, что ради успеха им нужно прикинуться чужими друг другу, сочли нужным согласовать предварительный план действий: ведь в соответствии с их замыслом было бы невозможно пускаться в переговоры на глазах у членов семейства, не вызвав у тех сильнейших подозрений. План предусматривал по крайней мере одно убийство; таков был уговор; но во всем остальном из дальнейшего поведения братьев видно, что они не желали пролить крови больше, чем было необходимо для достижения главной цели. В назначенный день братья явились в таверну поодиночке — и в разное время. Один пришел в четыре часа пополудни, другой задержался до половины восьмого. Братья сдержанно приветствовали друг друга как незнакомые; обмениваясь изредка краткими репликами, они казались не слишком расположенными к общению. С хозяином, впрочем, по возвращении того около восьми вечера из Манчестера, один из братьев вступил в оживленную беседу и пригласил его на бокал пунша; выбрав минуту, когда хозяин отлучился из комнаты, он влил в напиток целую ложку настойки опия. Вскоре часы пробили десять; старший из Мак-Кинзов, притворившись усталым, попросил отвести его в спальню: оба брата, сразу же по прибытии, условились с хозяином о ночлеге. Бедная служанка подошла со свечой, чтобы проводить гостя вверх по лестнице. В этот критический момент семья распределялась следующим образом: хозяин, оглушенный выпитой лошадиной дозой наркотика, удалился в смежную каморку, стремясь растянуться там на софе: к счастью для него, братья посчитали, что он совершенно не способен к сопротивлению. Хозяйка хлопотала возле обессилевшего мужа. Итак, младший Мак-Кинз остался в зале один. Он неслышно встал у подножия лестницы, по которой только что поднялся его брат, с целью перехватить служанку в случае ее бегства.