Александр Мясников - Энциклопедия доктора Мясникова о самом главном

Во всяком случае, я больше к Моне Лизе не хожу, когда привожу друзей в Лувр, — стою в сторонке. Понимаю, что всё это бред, но думайте, что хотите! Очень хорошо помню тот взгляд и не хочу испытать это опять! И еще: недавно узнал, что у французов есть суеверие: наличие изображения Моны Лизы где-то на стене в доме приносит неудачу женщинам. Значит, не я один чувствую этот взгляд…

Одно время в Генеральном консульстве в Париже работал завхозом известный в прошлом хоккеист. Здоровенный мужчина, способный крепко выпить, ну, в общем, типаж знаком всем!

Местная полиция периодически приводила в консульство российских граждан без документов или в связи с какими-то нарушениями. Европа в то время была еще разделена, шенгенское соглашение пока не вступило в силу, но предприимчивые российские граждане умудрялись добираться до Парижа без всяких французских виз — из Польши или Болгарии автостопом и даже на электричках.

Как-то летним жарким утром французская полиция привела одного такого шустрого гражданина в наше консульство. Тогда оно находилось в отдельном особняке вдали от основного здания посольства. Только с него сняли наручники, как гражданин рванул вверх по лестнице из резного дуба в поисках выхода в свободный мир (какой свободы ему не хватало в России 90-х?). Терраса с большими, открытыми по случаю жары окнами показалась ему подходящим выходом. А на той террасе под окном, на прохладном полу, спал тяжело похмельный голый завхоз. Терраса была его подсобкой, и никто его там никогда не тревожил, зная вспыльчивый характер хоккеиста. А вот беглец не знал и по дороге к спасительному окну на завхоза наступил… В очень старом фильме «Соловей-разбойник» есть один персонаж — здоровый детина, который постоянно спал, а если кто его случайно будил — бил того смертным боем. Как-то досталось даже самому Соловью-разбойнику! Видимо, что-то подобное произошло и здесь: с лестницы в объятия полицейских скатился обезумевший от ужаса беглец, а за ним с ревом несся абсолютно голый 130-килограммовый двухметровый детина!

Дежурному дипломату потом потребовалось немало усилий, чтобы убедить беглеца и полицейских вылезти из-под конторки.

Вот интересно, что вечером эти полицейские рассказывали дома?

…Три года я проработал во Франции врачом российского посольства. Если в Африке я лечил местное население, то во Франции — уже наших граждан, с привычным российским менталитетом по нашим российским правилам. В то же время работа имела несколько специфический характер. Как вы себе представляете работу врача при посольстве? У него в распоряжении есть медпункт с определенным набором лекарств. Однако в более серьезных случаях, когда надо сделать рентген, анализ крови, необходим стационар, нужно обращаться к местным докторам. Если человек попадает в больницу, то ты каждый день ходишь и смотришь, что с ним происходит.

К этому кругу обязанностей добавлялась помощь моим бывшим пациентам из кардиоцентра, которые приезжали и просили организовать им консультацию у французских специалистов. Поэтому мне в годы работы во Франции приходилось общаться с большим кругом именно французских врачей. Это был мой первый опыт общения с западной медициной. Я наблюдал за тем, как они лечат, и понимал, что выглядит это немного странно с точки зрения российского доктора.

Однажды мне из кардиоцентра прислали пациента, ему планировали сделать операцию на сердце. Больной приехал в понедельник утром, и я сразу отвез его в госпиталь. Госпиталь, по нашим понятиям, выглядел определенно средненько: как-то грязновато, стенки обшарпаны, аппаратура не ахти. Приходит местный доктор и говорит: «Приехали? Ну хорошо, готовьтесь». И собирается уходить. Я ее останавливаю, спрашиваю, почему она не поинтересовалась у пациента характером болей, сколько таблеток он принимает и т. д. Она мне в ответ: «А зачем это? Я завтра сделаю коронарографию и все увижу, а следом прооперирую».

Я оставил пациента и думал, что заберу его через месяц, примеряясь к обычным нашим графикам. В воскресенье раздается звонок от пациента: «Доктор, я бы хотел с вами встретиться. Я подойду. Нет, меня уже выписали». Я был шокирован! Операция на сердце — и дома уже через пять дней! В те времена у нас с такими операциями лежали в больнице по 40–45 дней!

А в какие-то моменты французы, наоборот, никуда не торопятся. Помню, у пациента был приступ острого живота. Причем не просто острого живота, а буквально каменного, весь в поту, по всем признакам у него было прободение язвы. Больного надо было срочно в больницу на операцию. Даже некогда было вызывать «Скорую», я его кинул в машину, и через несколько минут мы были в больнице.