Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты

Невежественный народ мало задумывался над тем, что «работнички Стеньки Разина», как называли себя разбойники, промышляли себе богатство разбоем и душегубством. Они грабили и губили басурман да своих разбогатевших людей, а бедняков и простого народа не трогали, даже сулили им всякие блага, — этого было довольно для многих темных людей; вот чем надо объяснить, что в иных народных песнях воспевается не только удаль и сила воровских казаков, но даже величаются они «удалыми, добрыми молодцами» и сравниваются с прежними богатырями могучими… Этим же объясняется, почему и Стеньку величали «батюшкою».

Дикий разгул казацкий и зверская необузданная натура самого Стеньки Разина не знали удержу. Один иностранец-очевидец рассказывает о таком ужасном случае. Стенька с ватагой своей катался по широкому раздолью Волги на струге; вино хмельное, по обычаю, лилось рекой и туманило казацкие головы. Подле Стеньки сидела пленница — персидская княжна. Роскошный наряд, вышитый золотом и серебром, бриллианты и жемчуг увеличивали блеск ее замечательной красоты. Пленница эта сильно нравилась суровому атаману.

Вдруг он вскакивает с места и, обращаясь к Волге, говорит:

— Ах ты, Волга-матушка, река великая! Много ты дала мне и злата, и серебра, и всякого добра, славою и честью меня наделила, а я тебя еще ничем не поблагодарил! На ж тебе, возьми!

При этом Стенька схватил княжну одной рукой за горло, а другой за ноги и кинул в реку.

По народному поверью, после удачного плавания по морю или реке следовало бросить в воду что-либо ценное в знак благодарности. Поверье это возникло, конечно, из древнего языческого обычая приносить жертвы водным божествам… Стенька в зверском порыве принес человеческую жертву Волге-матушке.

Разин, несмотря на свое обещание оставить лихие дела, отправляясь на Дон со своей шайкой, продолжал по-прежнему буйствовать и чинить повсюду дикое самоуправство. Когда же от него потребовали, чтоб он вернул от себя приставших к нему нескольких стрельцов, он с гневом ответил:

— У нас, у вольных казаков, этого не водится, чтобы беглых выдавать. Кто к нам придет, тот волен. Мы никого не силуем, а хочет — путь уходит!

Когда Стенька прибыл в Царицын и толпа донских казаков явилась к нему жаловаться на притеснения и лихоимство воеводы — суровый атаман потребовал, чтобы все обиженные были удовлетворены, — воевода исполнил это требование.

— Смотри мне, — пригрозил ему Стенька, — если я услышу, что ты будешь притеснять казаков… я тебя живого не оставлю!..

Воеводе пришлось молча выслушать эту угрозу воровского атамана, который, очевидно, своим заступничеством хотел расположить к себе простой люд и казаков.

Перешли на Дон, Разин устроил на небольшом острове городок Кагальник (между станицами Кагальницкою и Ведерниковскою) — наподобие Запорожской Сечи, — велел обнести его земляным валом; казаки устроили себе здесь землянки.

Молва об удаче Разина, о его «казне несметной» широко разносилась по степной Украине. Со всех сторон сбегалась к нему голытьба: гулящие и лихие люди находили у него пристанище, даже с Украины, из Сечи, приходили к нему казаки. Домовитые, зажиточные казаки, понятно, чуждались голутвенных, воровских казаков; а Разин действовал совершенно иначе: он братался с ними, ловко выставлял на вид, что он заботится об их выгодах, держался с ними на равной, товарищеской ноге. Это, конечно, очень было по душе всяким беглецам, бежавшим от тяжкой нужды или от наказаний. Толпы всякого сброду собирались около него и готовы были идти за ним всюду, куда он их поведет. Зато домовитые донские казаки, бывшие под начальством Корнидия Яковлева, враждебно смотрели на Разина и его шайку, быстро растушую; но Стеньке бояться домовитых было нечего: у него силы было больше, чем у них. Простой народ видел в нем необыкновенного человека: ходила молва, что он — чародей; что его не берут ии вода, ни огонь; что он может заговаривать всякое оружие. «Ваши пушки, — говорит Стенька в одной песне, меня не возьмут, легки ружьеца не проймут». Не только народ, но и царские служилые люди признавали в нем какую-то чудодейственную силу; воеводы даже в своих донесениях царю писали об этом. По народным преданиям, нельзя было и поймать его: случалось, ловили его, но он тряхнет кандалами, и они летят у него с рук и ног; выстрелят в него из ружья — пуля отскакивает… Эти слухи, суровый, мрачный вид Стеньки, проницательный взгляд — все это усиливало его обаяние на простой народ, его товарищей…