В. Артемов - Остроумие мир. Энциклопедия

— Давать женщине добро — все равно что бросать его в колодец. Ты сама это доказала своей жизнью, — сказал в ответ Агафокл и ничего ей не дал, хотя вовсе не был жаден.

* * *

Как-то раз Агафокл спросил философа Ксенократа, почему он молчит, в то время когда другие философы ругают его.

— Я весьма часто раскаивался в словах, которые произносил. Но ни разу не раскаивался в тех случаях, когда промолчал, — ответил философ.

Агафокл подумал и возразил:

— Если ты глупый человек, то поступаешь разумно, когда молчишь. Но если ты умен, то совершаешь глупость, если не говоришь.

* * *

Во время товарищеских обедов один спартанец, выпив лишнего, похвалил иноземного посла за искусство даже самые ничтожные дела изображать великими. Восхвалять кого-либо не за военные заслуги почиталось у спартанцев венцом невежливости.

Поэтому присутствовавший на обеде спартанский царь Агесилай заметил:

— Глупо хвалить сапожника за то, что он обувает маленькую ногу в большой башмак.

* * *

Агесилай распорядился продавать взятых на войне пленных голыми. Желающих купить одежду оказалось больше, чем на самих пленных, так как последние отличались рыхлостью своих тел, и питать надежду на то, что из них выйдут работящие и выносливые рабы, не приходилось. По этому случаю Агесилай сказал своим солдатам:

— Сравните сами — вот добыча, ради которой вы сражаетесь, а вот люди, с которыми вы сражаетесь. И подумайте перед следующей битвой — кто стоит дороже.

* * *

Агесилай во всем соблюдал законы, но дружбу ценил выше всего. Однажды он написал и отправил карийцу Гидриею письмо, в котором ходатайствовал о своем друге, чем-то не угодившем правителю:

«Если Никий невиновен, то отпусти его; если виновен, отпусти его ради меня. Как бы там ни было, все равно отпусти».

* * *

Агесилай с армией передвигался по Фракии и не запрашивал на это разрешения ни у одного из варварских племен, разве что интересовался, враждебны они к нему или дружественны. Все пропускали его по своей территории, но одно племя — траллы — потребовало у него платы за проход в размере ста талантов серебра. Агесилай немедленно разорил селения варваров, и после этого племя траллов перестало существовать.

Идя далее, он обратился с запросом к македонскому царю, нужна ли плата за проход? Тот ответил, что подумает. Агесилай сказал:

— Пусть думает, а мы пока пойдем вперед.

* * *

Спартанский царь Агесилай на вопрос: далеко ли простираются владения Спарты? — отвечал, показывая свое копье:

— Докуда достает это копье.

* * *

Однажды Агесилая позвали послушать человека, который чрезвычайно искусно подражал пению соловья. Агесилай отказался:

— Зачем мне слушать подражания, если я много раз слышал самих соловьев?

* * *

Врача Менекрата, спасшего от смерти многих безнадежно больных, именовали за это Зевсом. Он и сам поддерживал такую свою славу и написал Агесилаю письмо, которое начиналось словами: «Зевс-Менекрат царю Агесилаю желает здравствовать».

Агесилай ответил: «Царь Агесилай желает Менекрату здравого ума».

* * *

Как-то раз союзники в дерзкой форме выразили недовольство своим постоянным участием в битвах, при этом они доказывали, что отправляют целые армии, а спартанцы только отряд. Тогда Агесилай приказал, чтобы все союзники сели вместе, а спартанцы в стороне. Затем он велел встать всем, кто знает гончарное дело, за ними он велел подняться кузнецам, строителям, плотникам и так далее. Почти все союзники встали, из спартанцев же не поднялся никто. Агесилай сказал:

— Теперь вы видите, кто больше посылает воинов?

* * *

Как-то спартанский царь Агид шел в морозный день мимо поля и увидел человека, который трудился голый. Хотя спартанцы с пеленок были приучены терпеть и холод, и голод, но человек, которого он встретил, был не спартанцем, а рабом, поэтому Агид спросил:

— Не холодно ли тебе?

— Твоему же лбу не холодно, — ответил тот.

— Нет.

— Ну так считай, что я весь сплошной лоб.

* * *

Алкивиад, афинский полководец, купил несколько очень редких и дорогих ваз и тут же их разбил. Его попросили растолковать этот поступок.

— Боюсь не сдержать свой гнев, если кто-нибудь из моих слуг их разобьет, — ответил Алкивиад. — Лучше уж я буду злиться на самого себя.

* * *

Однажды на одном из пиров друзья говорили Алкивиаду:

— Ну что ты связываешься с гетерой Ларисой? Она же тебя не любит, а денег на нее уходит пропасть.

— Вино и рыба меня тоже не любят, и за них нужно платить деньги, но мне они все равно нравятся.