Алексей Бычков - Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян

(Печ. по документам синодального архива)

Свобода в иконографии, получившая широкие права в XVIII столетии, нередко приводила русских неопытных художников к нежелательным крайностям. Нужно, впрочем, заметить, что такие явления в области церковного искусства были не столько плодом произвольного вымысла русских художников, сколько делом подражания западным образцам. Трудно с точностью сказать, как часты были злоупотребления этою свободою, потому что памятники этого рода по большей части уже истреблены, да и сведений о них в письменности сохранилось очень немного. Об одном из таких памятников, несомненно, как увидим ниже, явившемся под влиянием западного искусства, сохранилось любопытное дело в Архиве Св. Синода (№ 491/75). Оно начинается следующим письмом императрицы Екатерины II к обер-прокурору Св. Синода: «Иван Иванович! Казанский купец поднёс мне на Волге образ, изображающий Св. Троицу с тремя лицами и четырьмя глазами. А как мне таковых образов видать не случалось, то и рассудила послать оный при сем с тем, чтобы вы предложили оный Св. Синоду и меня уведомили — позволено ли такие образа писать. А я с моей стороны опасаюсь, чтобы сие не подало поводу несмысленным иконописцам прибавить к тому ещё по нескольку рук и ног, чтобы весьма соблазнительно и похоже было на китайские изображения. 24 мая 1767 года. На Волге, галера Тверь».

Вместе с этим письмом Государыня поручила С.Козмину уведомить обер-прокурора, чтобы «из онаго не произведено было строгих следствий». И.И.Мелиссино предложил этот вопрос на рассмотрение Синода. Синодальная канцелярия навела справки в книге соборных деяний и в указах 1707, 1722, 1723, 1725 и 1759 годов, в которых, разумеется, нет ничего прямо относящегося к этому вопросу, а указываются лишь общие требования искусного и боголепного писания икон и строгого наблюдения над иконописцами. На основании этих справок Св. Синод пришёл к заключению, что «не токмо таких непристойных изображений живописцам писать не велено, но ещё и накрепко чинить оное запрещено…, почему Св. Синод весьма сожалеет, что такие, наподобие эллинских богов, изображения между правоверными обращаются. Приказали: послать в подведомственные Синоду места указы. Сенату сообщить для соответствующих распоряжений. Двум аппробованным Св. Синода иконописцам Алексею Антропову и Мине Колокольникову дать инструкцию применительно к инструкции, данной в 1722 году Ив. Зарудневу, чтобы без их аппробации икон не писали и в продажу не употребляли. Июня 1 дня». Указ был разослан и ведение Сенату сообщено.

Когда же обер-прокурор уведомил о таком решении Синода Государыню, то получил от неё новое письмо. «Из репорта Вашего, — пишет Императрица, — усмотрела я, что Св. Синод определил послать ко всем архиереям подтвердительные указы, дабы нигде непристойных изображений на образах не было; оное весьма хорошо. Но чтобы дать в ведомстве Св. Синода находящимся живописцам инструкцию таковую, чтобы без их аппробации прочие живописцы св. икон не писали, того никак в рассуждении пространства Империи сделать не можно. Да и прицепки из того великие родиться могут. А потому одного токмо того довольно, если Синод подтвердит всем архиереям, дабы они в эпархиях своих прилежнее наблюдали, чтобы впредь нигде таковых неприличных изображений не было. Июня 4 дня 1767 г.». После этого Синод 20 июня определил: послать указ духовным властям — архиереям, архимандритам и игуменам монастырей; также сообщить ведение Сенату; а выписку об аппробованных живописцах доложить особо. Указ разослан и ведение Сенату сообщено.

Ограничение прав синодальных иконописцев — дело в высшей степени важное. В самом деле, каким образом возможно было выполнить указ об официальной аппробации в местах, отдалённых от Москвы и Петербурга? Ни синодальные художники не имели никакой возможности проникать во все отдалённые иконописные мастерские и на провинциальные базары, где производилась торговля иконами, ни местные продавцы икон не могли, особенно при тогдашних путях сообщения, каждую икону доставлять в Москву или С.-Петербург для предварительной аппробации. Там же, где подобная аппробация оказывалась возможною, неизбежны были упомянутые в письме Государыни «прицепки».

Допустим, что Антропов и Колокольников были людьми безукоризненно честными, неспособными к пристрастной оценке произведений иконописных мастеров, тем не менее не следует опускать из вида того, что они не были иконописцами в строгом смысле слова, а были художниками, и потому их взгляд на достоинство и правильность иконы, естественно, легко мог расходиться со взглядами иконописцев по профессии. Критерий оценки у них должен был быть не тот, что у обыкновенных иконописцев. Точных и подробных руководств на этот предмет никто не давал им: всё дело предоставлялось их личному благоусмотрению. Отсюда — неизбежность их столкновений с иконописцами, даже при добросовестном отношении к делу с той и другой стороны.