Алексей Бычков - Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян

Иную легенду, более позднюю, о похищении этой золотой ослиной головы даёт Апион в другом месте (Прот. Апиона, II, 80). «В этом святилище (т. е. иерусалимском храме), говорит он, иудеи поместили голову осла, которой они воздают почести и благоговейно поклоняются. Это обнаружилось, когда Антиох Епифан разграбил храм: он нашёл в нём ту голову, сделанную из золота и стоющую очень много денег. Другую черту той же легенды находим у Тацита (Histor., V, 3 и сл.). Во время своего исхода из Египта евреи погибли бы от жажды, если бы стадо диких ослов (asinorum agrestium онагров) не указало им пути к воде. И вот, «образ того животного, по указанию которого они тогда спаслись от блуждания и от жажды, они посвятили во внутренней части своего храма». — Приводимая Тацитом версия даёт возможность составить себе представление о происхождении легенды. Рассказ историка об исходе израильтян совершенно фантастический, восходит к первому известному нам антисемиту-теоретику, египтянину Манефону, — современнику Птолемея Филадельфа (287246). По его изложению, еврейский народ возник из тех 80 000 «нечистых», которых египетский царь Аменофис III поселил в «городе Тифона», Авариде. Между тем священным животным этого Тифона (по-египетски — Сета) был именно осёл и сам Тифон-Сет изображался под видом человека с ослиной головой. Конечно, может возникнуть вопрос, откуда сам Манефон взял этот вариант. Если верить Иосифу (Прот. Апиона, I, 105; 229), Манефон признавался в том, что он следовал тут не египетским грамотам, а «безымянным рассказам». Это опять затрудняет дело. Зарождается вопрос: потому ли евреям было приписано поклонение ослиной голове, что их производили от древних поклонников Тифона-Сета, или же оттого их производили от этих последних, что враждебная народная толпа считала их ослопоклонниками? Определённого ответа на этот вопрос дать невозможно.

Остальные свидетельства об асинариях-евреях особенного интереса не представляют. Сюда относятся:

1) приводимое Свидой свидетельство некоего Дамокрита, согласно которому евреи поклонялись ослиной голове и приносили ей в жертву каждые семь лет — по другому месту (Свида п. сл.) каждые три года — иностранца. Это простая комбинация предания об ослиной голове с легендой о ритуальном убийстве. Свидетельство Дамокрита ещё более обесценивается тем, что время его жизни совершенно неизвестно. Правда, Э.Шварц (Pauly-Wissowa, Encycl., s.v.) определённо утверждает, что он жил не раньше I в. до Р.Х. и не позже 70 г. по Р.Х., но доказательств он, к сожалению, не приводит никаких.

2) Свидетельство Диодора (XXXIV, 3) со слов неизвестного нам автора (мнение Krauss'a, что им был Посидоний Апамейский, нуждается в доказательствах) рассказывает, что, когда Антиох Епифан вступил в иерусалимский храм, он нашёл в нём каменную статую бородатого мужа с книгой в руке, сидящего верхом на осле. Предполагая, что статуя изображает Моисея, «основателя Иерусалима, установившего у иудеев их человеконенавистнические и беззаконные нравы», он велел заколоть в честь статуи большую свинью и обрызгать статую её кровью. В этом свидетельстве можно, если угодно, видеть смягчение передаваемой Апионом традиции об ослиной голове; стоит оно одиноко и вряд ли может иметь какую-нибудь ценность для истории легенды об Асинариях.

3) Плутарх (Quaestiones convivales, IV, 5) более прочих приближается к Тациту. Он вскользь говорит о почитании евреями осла в благодарность за указание им воды (§ 2) и прибавляет, что они не едят зайцев за то, что эти последние по виду напоминают ослов (§ 3 — чтение здесь испорчено, но из следующего видно, что говорится именно об осле). Свидетельство Плутарха интересно тем, что доказывает популярность данной легенды у греков: он даже не считает нужным рассказывать её, а лишь пользуется ею, предполагая её общеизвестной, для дальнейших заключений. При этом Плутарх говорит не во враждебном, насмешливом тоне, а со спокойной любознательностью исследователя.

4) Неизвестно, сюда ли относится загадочное место у Флора (III, 5, 30 — о входе Помпея в Иерусалим): et vidit illud grande impiae gentis arcanum pascus, sub aureo uti cello, т.e. «и он увидел обнаруженную великую тайну нечестивого народа»…; последние слова — sub aureo uti cello — безнадёжно испорчены, но издатели (Ян, Гальм) принимают остроумную конъюнктуру Лемуана — sub aurea vite cillum, т. е. «осла под золотой виноградной лозой». Слово cillus — asinus из римской литературы неизвестно, но в своей греческой форме оно засвидетельствовано Полидевком как слово дорическое и на этом основании дважды введено путём конъюнктуры в тексты римских поэтов; у Ювенала (XIV, 96 и сл.) — Qiiidam sortiti metuentem sabbata patrem nil praeter nubes et cilli numen adorant — «некие, коим достался на долю соблюдающий субботы отец (т. е. полупрозелитъ), ничему не поклоняются, кроме облаков и божества осла» — и у Петрония (XXXXVII, Buchl.) Judaeus licet et porcinum numen adoret et cilli summas advocet auriculas… — «иудей, сколько бы он ни поклонялся божеству свиньи и ни призывал верхушек ушей осла…» Рукописи в обоих случаях дают caeli (т. е. «неба»), как и у Флора, каковое чтение удерживается современными издателями; у Ювенала это безусловно справедливо (как показывает предыдущее nubes), но у Петрония чтение cilli гораздо лучше подходить и к предыдущему porcinum numen, и к следующему auriculas и, на мой взгляд, должно быть принято в тексте. — Всё же из сказанного видно, что Флор лишь с оговоркой может быть причислен к свидетелям об асинариях-евреях; если у него чтение cillum правильно, то придётся допустить, что он перенёс на Помпея то, что Апион рассказывал про Антиоха Епифана. — Дальнейшая судьба легенды об асинариях может быть прослежена уже не на еврейской, а на христианской почве.