Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

Вечером всех ожидал роскошный банкет, который организовала для любимой падчерицы и её жениха Маргарита Йоркская. На этом празднике Мария и Максимилиан обменялись подарками — от своего отца эрцгерцог привёз великолепные украшения с бриллиантами, среди которых было и пресловутое обручальное бриллиантовое кольцо, а вот подарок Марии был ещё более драгоценным, чем эти камни. Где-то у себя на теле она спрятала цветок и предложила жениху его найти…

Архиепископ Трирский тихо подсказал Максимилиану, где искать, и тот расстегнул на невесте корсаж — там, на груди герцогини, была спрятана розовая гвоздика, символ супружеской любви… После пира молодые ускользнули — как рассказывали, к священнику, чтобы тот благословил их союз и можно было не откладывать брачную ночь до завтра, до официальных церемоний. Что ж, они и так долго ждали друг друга!

Сама свадьба была относительно скромной — ведь за полгода до того невеста потеряла отца, однако горожане Гента всё равно собрались, чтобы порадоваться за свою правительницу и поздравить её. По разным источникам, церемония состоялась то ли 16, то ли 18 августа и то ли утром, то ли после полудня. Невеста была в платье из золотой парчи, в горностаевой мантии и с короной герцогства Бургундского на голове, жених сменил доспехи и был на этот раз в серебряных. Солнце и луна!

Службу в главном соборе проводил папский легат Юлиан Остийский, а прислуживал ему епископ Турнэ. Молодые обменялись кольцами и дали друг другу обеты в вечной верности. Время покажет, что они их сдержали… После этого Максимилиан передал Марии тринадцать золотых монет — символ того, что он будет обеспечивать её (хотя в действительности, конечно, это богатая герцогиня Бургундская будет купать в роскоши своего немецкого принца).

После венчания начался пир, и хотя ему было далеко до тех торжеств, что за девять лет до того отец Марии, великий герцог Бургундии, задавал в честь своего брака с английской принцессой Маргаритой, взаимной нежностью жениха и невесты (если только любовь можно измерить) свадьба Марии и Максимилиана превосходила и ту, и множество других свадеб европейских правителей. Настоящая любовь встречается, если речь идёт о династических браках, так редко…

После пира молодожёнов проводили в их покои, и, как деликатно выразился летописец из Саксонии, один из членов свиты Максимилиана, двери за ними закрылиcь, а что было дальше — то ему неведомо.

И отлично. На счастье этой паре было отведено всего пять лет — не будем им мешать…

1489 год

Джан Галеаццо, сыну герцога Миланского, было всего семь лет, когда его отца убили и мальчику довелось занять его трон. О, разумеется, он правил не сам — его дядя Лодовико Сфорца стал фактическим правителем Милана, хотя племяннику воздавались все положенные почести. Не изменилась ситуация и когда Джан Галеаццо вырос — Лодовико продолжал править, а юный герцог развлекался, благо богатый миланский двор предоставлял для этого самые разные возможности (хотя, если честно, больше всего молодой человек любил охоту и пиры). Один из хронистов так отзывался о нём: «Красив, но очень недалёк». Рассказывали о слабом здоровье Джан Галеаццо, о его неспособности к учению и управлению страной… Возможно, из него действительно не получилось бы хорошего правителя, а возможно, дяде просто было выгодно держать племянника подальше от государственных дел. Как бы там ни было, формально именно Джан Галеаццо был герцогом, а, значит, его свадьба должна была быть отпразднована должным образом. И праздник, устроенный по этому поводу, стал, как считают исследователи, началом самого блестящего, самого великолепного, самого яркого периода в истории Миланского герцогства эпохи Ренессанса.

Ещё в 1480 году, когда Джан Галеаццо было одиннадцать лет, а Изабелле Арагонской, внучке неаполитанского короля, десять, было принято решение об их будущем союзе. По материнской линии Изабелла приходилась внучкой основателю династии Сфорца, знаменитому кондотьеру Франческо, и была, соответственно, троюродной сестрой своего жениха. И вот восемь лет спустя, в ноябре 1488 года, младший брат Джан Галеаццо, Эрмес, отправился в Неаполь, чтобы привезти невесту. Его свита была огромной (450 человек!) и роскошной — разодетые в парчу, усыпанные драгоценностями миланцы торжественно въехали в столицу короля Фердинанда I. Правда, в конце лета скончалась мать невесты, Ипполита Мария Сфорца, поэтому неаполитанский двор всё ещё пребывал в трауре, так что праздник в честь их приезда был коротким.