Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

Одни побеждали, другие проигрывали, кто-то уходил с турнирного поля сам, кого-то приходилось уносить… Наиболее запомнившаяся всем схватка произошла между герцогом Мюнхенским и неким польским рыцарем. Поляк предложил, чтобы победитель получил в награду дорогое украшение. Ни один, ни другой не доверяли своему сопернику, поэтому тщательно проверили друг у друга всё, от лошадей до доспехов. У поляка под седлом оказался большой кусок кожи. В конце концов, немец бросился к поляку и вышиб его из седла. Зрители были довольны — они, как и участники, устали от этих препирательств. Формально герцог Мюнхенский, конечно, выиграл, но тем не менее отдал приз поляку и подарил ему коня.

Кроме турниров, разумеется, устраивались и танцы. Ядвига Ягеллонка танцевала и с императором, и с графами и герцогами соседних земель. Муж и император после танца с Ядвигой раскланивались и отходили направо, а все остальные гости — налево, и когда один граф из Вюртемберга тоже отошёл направо, то тут же получил строгий выговор от маркграфа Баденского за нарушение этикета.

А ещё на свадьбе пировали. И как! Тут щедрость герцога Баварского проявилась особенно масштабно. Во-первых, никто — ни трактирщики, ни мясники, ни булочники — целую неделю не имели права торговать провизией. Никакой! Всех желающих кормили на герцогских кухнях, где каждый, в буквальном смысле зайдя с улицы, могу получить еду, а на винокурне, где стояли чаны с белым и красными вином, — и вино. А на высоких гостей работали ещё сто сорок шесть поваров, труд которых герцог тоже оплачивал. Масштабы съеденного, если можно так выразиться, поражают: 323 быка, 1133 овцы, 11 500 гусей, 40 000 кур, 194 345 яиц, 336 984 литра вина. Свадьба сына обошлась Людвигу Баварскому в 60 766 гульденов 73 пфеннига и 1 геллер. Для сравнения — 5 пфеннигов стоила курица. Словом, дорого, очень дорого.

Но оно того стоило — все гости, включая императора, остались довольны. Уехал маркграф Баденский, отбыл в конце свадебной недели и император, а остальные ещё какое-то время пировали и наслаждались жизнью. В конце концов, праздники с таким размахом бывают не часто! И не всякий праздник много веков спустя решат воспроизводить вновь и вновь.

1477 год

Упоминания об этой свадьбе можно найти во многих современных книгах, посвящённых свадебным традициям, — якобы в первый раз в истории бриллиантовое кольцо на обручение преподнёс именно Максимилиан своей Марии. На самом деле всё немного сложнее, да и место в истории их свадьба заслуживает далеко не только поэтому.

Это был, разумеется, династический союз. Но невеста была не только сказочно богата, но очень умна и красива, и жених был не просто будущим императором, а одним из самых привлекательных принцев Европы. Они встретились в первый раз только на свадьбе, но тут же влюбились друг в друга, и этот день стал началом по-настоящему счастливой семейной жизни. Эта сказка, прославленная история любви, могла бы длиться много лет, но быстро оборвалась с ранней смертью Марии, которую Максимилиан так никогда и не забыл. А как всё начиналось?…

Сын императора Священной Римской империи Фридриха III Габс-бурга, единственный наследник отца, сильный, крепкий и красивый, Максимилиан с самого детства был завидным женихом. Ещё когда ему не было и пяти лет, знаменитый Карл Смелый, герцог Бургундии, стал прочить его себе в зятья. У него подрастала единственная дочь, которой предстояло унаследовать все земли отца, а в качестве невесты Мария Бургундская была ещё более привлекательна, чем Максимилиан в качестве жениха. Претенденты на её руку сменяли один другого, но кому какое дело до прелести юной наследницы, когда на кону богатства Бургундии! Герцоги, маркграфы, принцы… Испанский король сватал её за своего сына, французский Людовик XI сперва за своего младшего брата, а потом, когда на склоне лет у него родился сын, — за него. Но если бы Мария вышла замуж за французского принца, то впоследствии все земли Бургундии отошли бы французской короне, и все усилия, которые прилагал отец Марии, чтобы сохранить своему герцогству независимость и не дать соседке Франции поглотить его, сошли бы на нет. Так что Максимилиан, который должен был унаследовать корону отца, представлялся Карлу Смелому самой подходящей кандидатурой.