Борис Ганаго - И дана была встреча... [Сборник рассказов]

Все тихо внимали. Лишь один вздремнул. Но и тот очнулся, когда речь зашла о золотом слитке, свалившемся неизвестно откуда. Пробудилась, так сказать, жажда к познанию. Неспроста же поэт писал:

Владимир Маяковский «Послушайте!»

Когда после стихов на экране засияла улыбка Гагарина, по-детски заулыбались и те, кто давно разучился радоваться. Что-то тронуло их сердца.

Теперь, когда на небосклоне появлялись звезды, у окна камеры собирались заключенные и о чем-то думали. Небо манило их.

Потом им предложили беседу со священнослужителем. Однако не все захотели услышать про Вифлеемскую звезду, возвестившую о Спасителе.

Увы! Увы! Если б в свое время до каждого из нас донесли мысль о личном бессмертии, быть может, и тюрем не было.

Павлик возвращался из школы. Он шел, опустив голову, задумчивый и расстроенный.

«Что-то происходит у мамы с папой в нашей идеальной семье, — грустно думал он. — Когда это началось? Да-да, месяца два назад… За ужином мама заявила: «Хватит мне сидеть дома. Буду устраиваться на работу»».

Поиски вариантов она начала с подруг. У нее их было много, и все при деле.

В тот вечер мама, Зоя Ивановна, пришла домой какая-то необычная, возбужденная и взволнованная. А за ужином сообщила, смеясь, что встретила Михаила, того самого, за которого, будучи студенткой, чуть замуж не вышла. Павлу смех матери не понравился, что-то в нем было неестественное.

Он украдкой посмотрел на отца. Иван Петрович сидел и слушал спокойно, но его левый глаз стал подергиваться. Так всегда было, когда он волновался. Уж Павел-то хорошо знал своего папу, он не просто его любил — они были друзьями.

Успокоившись, мама даже как-то насмешливо рассказала, что Михаил уехал в Америку к родственникам, там закончил учебу, женился. У него родился сын, а после скоропостижной смерти отца он вернулся на родину. Оформив на себя отцовский дом и предприятие, превратился в этакого американо-русского бизнесмена.

— Кстати, — улыбаясь, сказала она, — Миша предложил мне работу, и, между прочим, с высокой зарплатой.

— Ну и как ты, согласилась? — спросил папа.

— Пока нет, да и вряд ли соглашусь, — нахмурившись, ответила мама. — Михаил всегда был горячим и несдержанным, может назвать меня при сотрудниках Зайкой, как звал в те далекие времена. Это вызовет всякие толки, да и тебе, Ваня, думаю, не понравится.

С этого вечера все и началось. Мама ежедневно куда-то ходила, якобы в поисках работы, возвращалась всегда поздно. Она сильно изменилась, как-то похорошела и даже голос ее звучал иначе. Папа тоже стал задерживаться на работе, а вернувшись домой, сразу уходил в кабинет. Семья перестала собираться вместе за ужином.

Окончив юридический факультет университета, Зоя Ивановна поработала всего два года: потом родился сын. Когда Павлику исполнилось три года, Иван Петрович предложил жене устроить сынишку в детский сад и вернуться на работу. Однако Зоя решила сама воспитывать сына.

Но ее педагогические приемы не достигали цели. Зачастую она шумно, а иногда и криком добивалась послушания малыша, и тот, не понимая, чего хочет от него мама и почему сердится, пускался в рев. С нетерпением Зоя Ивановна ждала возвращения мужа, чтобы передать ему ребенка. Так постепенно все вопросы в деле воспитания перешли к отцу.

Выросший в православной и многодетной семье, Иван Петрович привык заниматься с младшими братишками и сестренками. Он много знал и интересно рассказывал. Павлик тянулся к отцу, от него мальчик услышал о Боге-Создателе, о первых людях — Адаме и Еве, об Иисусе Христе. Эти рассказы запали в душу маленького мальчика, и Павлуша рос верующим, добрым, отзывчивым. По воскресеньям отец водил сына в церковь па причастие, а когда мальчик подрос, то и на исповедь.

Чем старше становился Павлик, тем крепче была их дружба. Конечно, у него были друзья, но самым близким оставался отец. Они вместе ходили в бассейн, зимой — на каток, летом — за грибами и ягодами.

Мама лишь изредка ездила с ними, приглашая своих подруг и превращая поездки в пикники с костром, шашлыками и вином.