Галина Барышникова - Мастерская сновидений

А по утрам меня будила бабушка – Алексеева Валентина Николаевна: ей с утра на работу, в Институт вулканологии в свою метеорологическую обсерваторию, а тут я со своими вещими снами… И откуда бралось у неё терпение на все мои: «не могу», «досмотрю немножечко», «не хочу – не буду». Но сны с продолжением пришли именно из детства, переполошенные бдительным бабушкиным участием.

Мама – Моралева Людмила Александровна.

Когда родился мой брат Мишка, они все вместе, своей семьей переехали от меня жить отдельно, на улицу Ключевскую. И Ключевской вулкан для меня стал символом новой жизни, отдельной от родителей, стал ключом к моей свободе и отсутствию ночных сказок. Вот с тех пор мне и пришлось сочинять сказки самой. Как видите, всё на пользу…

Вот так и случилось, что бабушка и дедушка (бывший летчик – истребитель) стали моей основной семьёй на всё оставшееся детство. А вот юность моя прошла под знаком моего особого оберега:

Мой мамозаменитель. Она стала опорой в ветреное время моей юности. Бессонные ночи, неугасимой лампадой горящий свет, и бесконечные рукописи, разбросанные по всей комнате, и мои настойчивые вопросы: «Ты прочитала мою последнюю повесть?», «Как тебе эти стихи?» Тётя гнала меня в дверь, я влетала в окно, она снимала меня с потолка, я появлялась из – под земли… В результате её сдержанная похвала: «А у тебя получилось!» стала для меня главным мерилом успеха.

Помню странный фрагмент детства – мы в самолете, летим с Камчатки в Москву, дед меня, маленькую, держит на руках, по салону проходит экипаж самолёта, вдруг командир видит деда: «Александр Григорьевич?! Алексеев!!!» Объятия, знакомство: моя жена, моя внучка. А командир самолета, бывший дедовский подчиненный в его эскадрильи, рассматривает меня, дёргает за торчащие хвостики и предлагает нам пройти в кабину пилота. И мы идем. Дальше я все вижу с высоты дедовского роста. Сверху. С его метра шестьдесят пять – это мой будущий рост, но я этого пока, в свои три года, не знаю – мне – всё высоко. Смотрю во все глаза: вот полукруг с выходом на конус – это пульт управления, понимаю я. И кнопки – кнопки – кнопки! и потертый полумесяц руля…

Уже потом я до хрипоты доказывала бабушке, что все это было на самом деле, но она твердила одно: «Фантазёрище моё! Это тебе опять приснилось!» А деда уже не было, чтобы отстоять мою правоту…

И только через двадцать с лишним лет, когда я летела с фестивалем «Золотой Витязь» в Челябинск, опять в небе вспомнила и взахлёб рассказывала Николаю Бурляеву об этом своём удивительном детском то ли сне, то ли видении. И вдруг за моими плечами раздался звучный голос: «Так нет ничего проще – нужно проверить!» Оборачиваюсь – командир корабля! И мы вошли в его кабину! … А там всё, как в детстве! Даже штурвал такой же потёртый! Я счастливая влетаю в салон: «Было! Это правда было! Это не сон! Я даже пять минут назад штурвал крутила!» Екатерина Васильева – народная артистка России в ужасе начала крестится: «То-то мне поплохело пять минут назад!»

Одна героиня моего романа как – то скажет: «У меня синдром маниакальной верности». Эта выстраданная смешная фраза определила все мои 20 лет супружеской жизни. Мужем моим был пианист Миша Портной, который потом по большому моему настоянию взял фамилию прадеда. Вот так в один момент тогда уже режиссер и сценарист Миша Портной превратился в Мишу Вайгера. Свидетельницей на нашей свадьбе была Машка Шнитке, которая дула мне в уши фонтаны своего возмущения: «Представляешь – писатель Галина Портная! Ужас какой!» И вот тогда-то я ей и обещала, зная семейную историю, взять родовую фамилию. «О! – воскликнула неугомонная Машка. – Галя Вайгер – это ещё круче, чем Маша Шнитке!»

В семьях по-разному складываются обстоятельства, иногда они и вовсе заканчиваются, что делать – звезды тоже меркнут и галактики рассыпаются… Но за всё, что было хорошего, трудного, сложного – я благодарна. Со мной мои дети – Сэмка, Данька и Маркушка, со мной остался огромный опыт задорного человеческого общения и приобщения к миру театра и кино. Уже сегодня, будучи драматургом и сценаристом, я могу сказать, что не будь этого яркого созвездия моей первой семьи – ничего этого могло бы и не быть… Как говорится: через тернии – к звездам!

Приставкин не просто мой мастер. Не просто крёстный отец моего младшего сына – Марка. Приставкин – моя литературная пристань и, наверное, мой «отец», которого я так никогда в своей жизни не увидела и не узнала. Но, как известно, природа не терпит пустоты, и это пустующее место отца – старшего брата – друга – мастера – учителя – занял он, Анатолий Игнатьевич Приставкин. Я попала к нему на семинар в Литинститут, и он прочёл мою фамилию не как Портная, а как Аортная, немного спутав буквы. Вот тогда – то и пролегла между нами наша сердечная связь – от сердца к сердцу. Помню, когда мы оканчивали институт, он нам читал из своего дневника свои первые впечатления о нас. Обо мне он написал так: «Стоит у окна одна кудрявая, смотрю на неё и думаю: „У всех в голове тараканы, а у неё – мотыльки!“»