Бенджамин Зандер - Искусство возможности - Как сыграть свою лучшую партию в карьере и жизни

Назначенный день настал, а я все еще не знал, о чем буду рассказывать на предстоящей встрече, и сильно из-за этого нервничал. Прилетев утром из Вашингтона в Бостон, я погрузился в беседы, лекции, студенческие семинары, подготовку к концерту, и меньше всего мне хотелось думать о встрече с группой пожилых людей. Я даже попытался отменить эту встречу, но женщина-организатор настаивала на необходимости моего визита, ссылаясь на то, что на выступлении будут присутствовать люди, знавшие моего отца, и что ей не хотелось бы разочаровывать их отказом. Я согласился прийти, но при условии, что уйду ровно в три. А начало встречи было запланировано на два часа.

Появившись без десяти два в довольно невзрачном помещении со складными сиденьями, я заметил в зале лишь одного слушателя, точнее, слушательницу – пожилую женщину в пятом ряду. Она сказала мне, что ее зовут Сара. Я поговорил с ней пару минут, затем предложил пересесть поближе. Но Сара не желала менять место.

– Я всегда здесь сижу, – ответила она.

Я доброжелательно подзадорил ее:

– Кто знает, Сара… А вдруг от того, что вы пересядете на другое место, сегодня произойдет что-нибудь новое?

Сара не захотела принимать мой вызов:

– Вы в своем уме? В моем-то возрасте! Мне восемьдесят три года!

Произнося эти слова, она встала и, словно пытаясь доказать свою правоту, пересела с пятого ряда на четвертый. Мне показалось странным, что, кроме Сары, в зале по-прежнему никого не было – получалось, что я отложил столько важных дел лишь для того, чтобы выступать перед одной только Сарой. К счастью, зал постепенно заполнился, и в начале третьего довольно многочисленная аудитория с нетерпением ожидала начала моего выступления. Сара была далеко не самой пожилой слушательницей, поскольку одному из присутствующих перевалило за 103 года. Мой доклад назывался «Новые возможности».

Я рассказал немало историй, большей частью о моем отце, который до конца своих дней защищал красоту и ценности Старого Света, несмотря на то что к концу жизни полностью ослеп. Моему отцу пришлось немало пережить – пехотинцем он принимал участие в Первой мировой войне и в 1938 г. принял непростое для себя решение перебраться вместе с семьей из Германии в Англию, расставшись с матерью и ее сестрами, не пожелавшими покинуть родину. Эти женщины потом погибли в концлагере… Однажды я спросил его, почему он никогда не расстраивается и не сердится. Он ответил: «Я попросту понял, что, испытывая чувство горечи, человек не может жить полноценной жизнью». Уже будучи глубоким стариком, он завоевал любовь обитателей и сотрудников дома престарелых Croham Leigh благодаря своему умению смотреть на любую ситуацию под неожиданным углом зрения. «Не бывает плохой погоды, – любил повторять отец, – бывает неподходящая одежда». Даже в последний день своей жизни отец пытался шутить, а ведь все, что у него тогда оставалось, – это слух, речь и чувство юмора. Мой брат Люк, который лечил отца, вошел в комнату и сообщил о своем присутствии. Умирающий пациент ответил своему врачу: «Чем я могу быть вам полезен?» – и слабо улыбнулся. Это были его последние слова… В тот вечер он умер.

На той встрече в бостонском доме престарелых мы говорили о многом. Наш смех и наше пение в 50 голосов наполнили светом тусклое прежде помещение. Мы бросили вызов традиционным взглядам на преклонный возраст и открыли немало новых возможностей даже у пожилых людей.

В половине четвертого я обратился к аудитории с предложением задавать вопросы. Нашлось много желающих. Одна дама с сильным немецко-еврейским акцентом спросила:

– Зачем вы обгэменяли себя, гэшив пгийти сюда? Ведь вы – талантливый молодой человек. Зачем вам тгатить свое вгэмя на гогстку стагиков вгоде нас?

Захваченный врасплох, я сознался, что с утра и сам не раз задавал себе этот вопрос.

– Но с тех пор так много всего произошло… – я искал подходящие слова, которые выразили бы чувство глубокой причастности, волнение и умиротворенность, наполнявшие мою душу в тот момент. Я остановил взгляд на Саре: – Когда я пришел сюда, Сара сидела в пятом ряду, а сейчас она уже в четвертом!

И тут Сара встала, вскинула кулак и крикнула:

– Вы еще ничего не видели! Это только начало!

И мы дружно зааплодировали. Мы хлопали, хлопали, хлопали… Мы хлопали уже не Саре, а своей радости от ощущения себя живыми.

Когда я покидал зал, на часах было без десяти четыре. Я шел по улице, вдыхал свежий воздух и был готов выкроить время на что угодно. Весь мой опыт был лишь одной веточкой целого веера возможностей.