Михаил Роттер - Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть III - Мудрость

Так что если уж кумира нации осудили на пять лет, то я бы точно сел, потому что идти воевать я не собирался ни под каким предлогом. А денег на залог, как ты понимаешь, у меня не было. Но вышло так, что я и не воевал, и не сидел. Мы, как всегда, не знаем, что нам во благо и что во вред. На медкомиссии меня признали негодным. Причем как раз из-за той болезни, о которой ты даже не хочешь говорить (видимо, знаешь, что не сможешь вылечить, и не хочешь болтать попусту) и из-за которой я предполагаю, что жизнь моя не будет достаточно долгой, чтобы я успел обрести настоящее бесстрастие.

Я откровенный и бесхозяйственный лентяй, я очень не люблю всякую житейскую суету и всегда откладываю ее, насколько могу. Но даже такому непритязательному человеку, как я, не прожить без хлопот по хозяйству, без стирки, уборки, походов в магазин, без приготовления пищи, наконец. Так что как ни оттягивай, рано или поздно обязательно наступает момент, когда приходится все это делать. Тогда скрепя сердце я принимаюсь за работу, стараясь поскорее выполнить ее. Точнее сказать, избавиться от нее.

Увидев, как я выполняю работу по дому, Дэвид промолчал, он лишь тяжело вздохнул и принялся помогать мне. А вечером он сообщил, что тема нашего сегодняшнего занятия «избавление от чувства деятеля».

– Следуя тем путем, о котором я тебе говорю, человек должен избавиться от чувства деятеля. Если поймешь, о чем пойдет речь, то любую работу, в том числе и твою «любимую», домашнюю, будешь делать намного легче.

– Это как? – сразу перебил его я. Благо Дэвид не Ван и от него не нужно было дожидаться соизволения задать вопрос. У нас была демократия: я учу его, он учит меня и никто не выделывается и не надувает щеки. – Как я могу избавиться от чувства деятеля, если я все время что-то делаю? Я же не могу «перестать делать». Разве что целый день валяться на кровати и плевать в потолок. И даже тогда я все равно буду что-то делать, ведь валяться и плевать – это тоже действие. А еще мне захочется поесть, помыться, выйти погулять. Человек же живой, он не может совсем ничего не делать.

– А я и не сказал, что нужно ничего не делать. Человек должен честно зарабатывать себе на жизнь и тот, кто вообще ничего не делает, умрет. Я сказал, что нужно избавиться от чувства деятеля.

– То есть, – снова перебил его я, – ты хочешь сказать, что я должен «делать», ничего при этом не чувствуя? Но я же не бревно, я не могу не чувствовать! И кстати, если я перестану чувствовать, то как я смогу делать свою работу? Представь себе стрелка из лука, утратившего чувство деятеля. Он не чувствует упругости лука, натяжения тетивы, веса стрелы. Он не ощущает ветра, его силы, направления и порывистости. Как ты думаешь, много он настреляет?!

– Снова торопишься, – покачал головой Дэвид. – Под утратой чувства деятеля я подразумеваю не то, что ты должен превратиться в тупой бесчувственный пень. Ни в коем случае. Я имею в виду, что ты должен утратить привязанность к результату. Ты просто делаешь свою работу как можно лучше, не задумываясь о том, получится у тебя то, что ты хочешь, или нет. Такой подход позволяет полностью сосредоточиться на самой работе, на ее качестве, а не тратить попусту время на пустые размышления типа «нравится – не нравится», «получится – не получится», «что же случится, если не получится» или «как же будет хорошо, если получится». Очень практичный подход, позволяет избегать разочарований в случае неудачи. В этом случае работает по принципу «не очень-то и хотелось».

Вообще принцип утраты чувства деятеля прекрасно известен даже деловитым американцам. Один мой любимый писатель, известный под псевдонимом О`Генри, писал еще лет сто назад: «…чем-то вроде собаки, которая смотрит на жизнь, как на консервную банку, привязанную к ее хвосту. Набегается до полусмерти, усядется, высунет язык, посмотрит на банку и скажет: «Ну раз мы не можем от нее освободиться, пойдем в кабачок на углу и наполним ее за мой счет»».

– Мне уже один местный бандит по имени Кань говорил про непривязанность к результату, – стал заводиться я. – Но он хотя бы излагал попроще. А ты вообще несешь непонятно что: собаки, консервные банки, какие-то древние американские писатели… Ты можешь говорить попроще?

– Ладно, ты сам попросил попроще, – хитро сощурился Дэвид. – Тогда простейший, буквально физиологический пример. Чтобы впредь неповадно было притворяться тупицей. Представь, что тебе очень захотелось помочиться. Причем не в твоих любимых джунглях, а здесь, в городе. Туалета нет и тебе нужно домчать до дома, пока ты не обмочился. Ответь мне, как врач, поможет ли тебе, если ты будешь все время думать о конечной цели – о таком желанном домашнем туалете?