Донна Деномм - 8 ключей к целостности, наполненной надеждой [Инструменты для исцеления от душевных ран]

Иногда странные события, которые сначала кажутся «плохими», в конечном счете оказываются хорошими, значимыми в общей схеме вещей, помогая нам формировать характер. Проходя через все жизненные перипетии, мы можем извлечь ценные уроки из нашей личной эволюции. Оглядываясь назад, можем из самого неожиданного жизненного опыта спрясть тонкие нити понимания. Даже если в какой-то момент нам кажется, что мы идем не туда, непреходящей ценностью для нас иногда могут стать и обходные пути, несмотря на то как они выглядят. Так было и с тем периодом моей жизни.

То, что можно было считать ярким примером подросткового бунта, стало важной частью процесса моего развития. Я смогла выжить в опасных ситуациях, опираясь на навык, который развила во время прежнего жестокого обращения, – прислушиваться к внутреннему голосу. Обретя утешение и поддержку от группы внутренних духовных наставников, я узнала, что эти невидимые силы, эти Существа Света столь же реальны, как и внешний мир. Я пришла к выводу, что эти спокойные и кроткие, но могущественные существа всегда присутствовали в том хаосе, в котором я пребывала, и помогали мне. Хотя они не остановили издевательств и насилия и не изменили моих подростковых выходок, они помогли мне правильно ориентироваться и проходить все это. Я верила, что мне предназначено выжить, и эти внутренние наставники стали для меня благополучным выходом. И ведь именно благодаря ангелу-хранителю за моим плечом (вот уж кто был самым непосредственным моим наставником), который часто орал мне в ухо: «Убирайся отсюда, НЕМЕДЛЕННО!», в те подростковые хулиганские годы мне удалось избежать тюрьмы (или того хуже). Но несколько раз я все же была на волосок от гибели.

Двух парней обыскали, патроны копы нашли, а пистолеты нет. Нас везут в полицейский участок, чтобы там обыскать как следует. Ди чист, но у меня есть ствол: Тонто подсунул его мне, когда копы нас остановили. Он хорошо спрятан под слоями моей мятой мешковатой рубашки, плотно прижат поясом к животу. Когда нас подводят к полицейской машине, Тонто бросает на меня взгляд. (Я думаю, мы с ним родня по духу, потому что, стоит мне попасть в беду, он чудесным образом появляется всякий раз, когда нужен мне. Кажется, у нас есть способ общаться без слов.) Его взгляд говорит о многом, и я сразу понимаю, что должна сделать. Тонто отвлекает копов какими-то бессмысленными репликами, а я ныряю на заднее сиденье и в этот момент, в последней попытке избежать ареста, бросаю пистолет под машину. Хотя моя рука слегка дрожит, он падает без звука, по крайней мере ничего не слышно из-за повышенного голоса Тонто, вопящего что-то о неоправданном преследовании со стороны полиции. Пока полицейская машина отъезжает, я улавливаю в зеркале заднего вида вороненый блеск. Пистолет лежит на самом виду, ярко освещенный, бросаясь в глаза своим сиянием в отражении уличного фонаря. Тем не менее, по милости кого-то невидимого, это замечаю только я, удобно расположившись посередине заднего сиденья. После пары часов допроса и тщательного обыска нас отпускают. Примечательно, что, когда мы возвращаемся на то место под фонарем, брошенный пистолет все еще лежит там и ждет, чтобы его подобрали!

Подобные случаи показали, насколько опасны были эти выходки. Я сама стала свидетелем тяжелых последствий наших диких безумств: одни друзья были убиты, другие оказались в тюрьме, а третьи получили ранения, которые повлияли на всю их дальнейшую жизнь. В первый раз услышав стрельбу после инцидента с похищением, я с любопытством открыла дверь клуба и едва не схлопотала пулю. Тонто вовремя меня схватил.

Тем не менее на данном этапе развития свобода, которую я ощущала в этой группе, дала мне уверенность, необходимую для того, чтобы продолжать «заниматься делом», что бы ни случалось на моем пути. Поскольку мой бойфренд сидел в тюрьме, меня как «сестричку» часто возили в места, где я в нормальной жизни никогда бы не оказалась. Ко мне относились как к надежному и авторитетному «своему парню», я находилась под защитой группировки, и, учитывая это, мне позволялись определенные вольности, которые далеко не всегда были нормой. Но где-то под внешней, напускной грубостью у меня уже зашевелилось слабое исцеление. Открытость банды с ее четко определенной шкалой ценностей повлияла на ту суровую реальность, которую я воспринимала как несоответствие между значением мужчин и женщин в мире. Несмотря на то что мужские и женские роли в этой банде сильно различались, мне было ясно, что на поддержку этих женщин и мужчин я могу рассчитывать. Я также научилась выживать, заботиться о себе и расти с пониманием своего места в мире, независимо от того, что на мой счет предполагала или от меня ждала внешняя, бо́льшая часть общества. Начала проявляться моя живучая, несгибаемая внутренняя сущность.