Олег Крышталь - К пению птиц

Прохладный трепет в виду смерти потеснился, чтобы с тех пор соседствовать с ощущением себя как части Вечного Всего, в котором каждая отдельная жизнь — ускоренное путешествие во времени, повторяющее путь от первой «живой» Молекулы к смерти.

Сначала — внутри утробы, где происходит смена животных царств, включая стадию, когда каждый из нас с хвостом.

После рождения путешествие продолжается внутри головы, повторяя историческую смену суеверий.

Путешествие заканчивается, когда личные суеверия приходят в «тепловое равновесие» с суевериями накопленного настоящего.

Доживание жизни — просто дрожь.

Вспомнив эту безрадостную термодинамику, я сейчас снова в страхе и недоумении.

Хотелось бы сказать:

— Потому что меня осенила страшная догадка.

Но пришедшее на ум так же серо, как только бывает серой осень, нет в нем ни страшности, ни блеска — просто безнадежность и тоска.

Судите сами: я догадался, что объявись вдруг Бог, многие не захотят больше жить.

Не потому, что у грешников не хватит терпения ждать расплаты.

Не потому, что праведники поспешат в рай.

Для многих всякий и весь смысл жизни исчезнет, так как они увидят, что был этот смысл в непрестанно гревшей их дрожи.

— Верю — не верю.

И вот, свободы верить и не верить больше нет.

Я спрашиваю себя:

— Сколько нас, таких?

И боюсь ответить, как хочется, потому что мой ответ был бы:

— Все!

Тут как раз солнце выглянуло из-за туч на несколько секунд.

И никто мне не мешает поверить, что это знамение мне, что я верно догадался.

Судите сами: если бы ОН объявился и был над нами или среди нас, я точно бы знал, что пишу чепуху, и что тучам и солнцу до меня нет никакого дела, потому что вот ОН, вот они, а вот — я.

Скажу красиво:

— Я жив тем, что это только подозрение, что я лишь временно не пыль.

Прямой вопрос — братьям, сестрам и себе:

— Может ли Личность сосуществовать с Богом?

Я кинул мысленный взгляд на тот берег и понял, что им, на том берегу, ОН тоже мог не открыться.

Мне вспомнилось путешествие Гулливера в Лагнегг и его разочаровывающая встреча с бессмертными.

Пользуясь случаем, передаю привет г-ну Свифту.

Если у него есть возможность знать, что о нем думают, разве он не бывает счастлив в своей Вечности хоть иногда?

— Как мне быть со Счастьем? — задумался я. Если в диктанте, который я пишу, достаточно правды, то позволит ли мне мой Черт закончить? Борьба с Чертом, как я представляю, и есть жизнь, хотя кто сказал, что в смерти мы расстанемся? Об этом мне пока не надиктовано.

Я затосковал от зыбкости своего состояния, когда я готов сделать над собой любое доступное мне усилие, работать до кровавых мозолей, но это ничего не гарантирует. Я не знаю, смогу ли приблизиться хоть на шаг к решению хоть одной проблемы: разобраться то ли с Чертом, то ли с Верой, то ли с Душой.

Да что же это за рабское у меня с этим текстом положение!

Крах работоголизма налицо: я не работаю, я нахожусь в тревожном ожидании милостыни изнутри себя.

Я подумал о радостях вспашки и посева, о волнениях в ожидании весенних дождей — и мне захотелось стать фермером: близко к Земле — и совершенно очевидно, чего просить у Неба.

Правда тут же я понял, что на зиму хочу в тропики — можно и на остров Бали.

Я даже представил себя на пляже — не очень широком, чтоб было близко и до моря и до пальм, но и не настолько узком, чтобы тень от деревьев раньше времени прятала от меня солнце.

Лучше того, я выберу западный край острова — пусть солнце садится в море.

— О, если б навеки так было, — подпою Шаляпину, чтобы в очередной раз понять, какой ужас заключен в слове НАВЕКИ — даже если это виденье моря и пальм.

ВДРУГ… Это слово не ужасно, оно ненавистно, мне чудится в нем мой собственный умильный взгляд у барского стола.

Попрошайничая у стола Доброго Хозяина, мое Я ненавидит это слово.

Вдруг я понял, что Он нас создал потому, что в скуке Вечности Ему нас не хватало.

Иначе, чего было трудиться?

Задача по дешифровке: КОМУ могло нас не хватать?

За ходом мысли следим по обнажившейся в раскопках смене Царств.

Это — творческие пробы. Получалось, видимо, не то, не то, не то.

Перестали развлекать и динозавры…

Кто как не Черт мог подсунуть мне давеча сон — противную пародию на Реку Времени, на метафору, столь меня впечатлившую, что иногда мне и впрямь кажется, что я в потоке — и плыву.