Анна Кирьянова - Ведерко мороженого и другие истории о подлинном счастье

пришлось одной девушке. У нее кот заболел тяжело. А лечение стоит денег. И гарантий никаких: хотите – лечите, не хотите – не лечите. Это же всего лишь кот. Сейчас и людей бесплатно не лечат, а котов и подавно. И никто не осудит. И вообще никто не узнает, если не рассказывать. Был кот и сплыл. В смысле умер. А она распотрошила копилку и потратила все деньги, которые откладывала на поездку на море. И кот выжил, хотя он стал инвалидиком. Но живет. Это не глупый поступок. Это мудрый поступок. Я не о моральном аспекте говорю. Это очень разумный и правильный поступок. Потому что наш личный кот – это часть нашей личности. Как рука или нога. Если это по-настоящему любимый кот. Точно так, как и наш родной человек, – мозг особой разницы не видит. И болезнь близкого побуждает нас отдать все, что у нас есть, – фактически мы это отдаем себе самому. Мы так сохраняем себя. Мы лечим свою собственную часть, потерять которую больно и опасно для организма. Невыносимо больно. И придется потом жить без пальца или без уха. Или без глаза. А иногда без ноги или без руки. И все попытки заменить утраченную часть кем-то новым ни к чему не приведут, если мы сами отказались от попыток лечения и спасения. И никакое море не поможет: каждый день отдыха будет отравлен страданием; как с отрезанной ногой поехать отдыхать. Будет болеть душа, хотя что это такое, толком никто не знает. И поэтому многие люди боятся любить и кого-то брать в свою жизнь: они отлично понимают, как может быть потом больно. И осознают, что придется отдать в случае чего свои припасы…

В некоторых случаях лучше распотрошить копилку. Мы так сохраняем себя через спасение другого, который наша часть. Это витиевато звучит, но именно так происходит. И не о чем сожалеть: если спасли своего, спасли себя. Если не спасли, но приложили все усилия, рана быстрее заживет, и боль пройдет быстрее. А море – мы потом непременно поедем на море. Целые. Живые. Способные любить и достойные любви. И награда непременно будет – я тысячи раз это наблюдала. Есть спасительные траты и целительные жертвы, потому что мы спасаем через них и себя тоже…

над своей тяжелой жизнью. И в уголке доживать свой век, и жалеть себя, и вспоминать невзгоды и обиды, а их за 76 лет немало накопилось у одной пожилой дамы. Прямо скажем, у старушки. Она с 11 лет начала тяжелую работу в деревне – можно себе представить! Нанималась батрачить в таком нежном возрасте. Потом все же выросла, вышла замуж за такого же бедняка. Откуда в деревне взяться богатому? Да и не красит тяжкий труд девушку, и приданого нет. Потом родились пятеро детей: это непросто! И всех надо кормить и одевать! И надо работать в поле, ухаживать за скотиной и птицей, руками белье стирать, готовить… Непрерывный цикл. А потом пришла старость и болезни. Суставы заболели так, что работать стало невмоготу. Тогда старушка стала шить и вышивать, но вскоре и этого не смогла делать. И никакой надежды на лучшее в 76 лет. Это понятно. Но она взяла краски и стала рисовать – просто так, от сердца, безыскусно, то, что видела и помнила. Простые вещи. Простых людей. И прославилась: простым людям очень понравились ее картины. И они прозвали художницу добрым именем – Бабушка Мозес. Ее ненавидели завистливые «великие художники», а критики критиковали ее картины. Оскорбляли и унижали ее творчество. Ее обворовывали плагиаторы и коммерсанты: картины Бабушки Мозес публиковали миллионными тиражами, а ей не платили ни копейки. А она рисовала и рисовала. Жила и дышала. Молилась и просто смотрела в окно на Божий мир, такой простой и прекрасный. И прожила 101 год. А на прощанье сказала: я, мол, с удовлетворением смотрю на свою жизнь, как на хорошо сделанную дневную работу. Каждый делает из своей жизни то, что может. И проживает ее по-своему. Я лично удовлетворена: я хорошо поработала! Так она сказала и умерла, эта Бабушка Мозес. Ушла в другой мир, более добрый и красивый. Хотя и этот тоже ничего; жить можно! А отчаиваться не надо даже в 76 лет, даже в болезни и бедности. Надо просто продолжать справляться с работой или новую найти. Так считала трудолюбивая старушка – и это бодрит и утешает в трудную минуту.

нам, скорее всего, деньги не вернут. Единицы возвращают долги. И так нам и надо. Это будет хорошим уроком. В долг дают из-за психологической неустойчивости. Мы слишком впечатлительны и жалостливы. И боимся конфликта: если откажешь, произойдет ссора, а ссориться с родственником, приятелем или соседом никому не хочется! Вот и даем. Но ссора все равно произойдет потом, когда придет день возврата. И нам придется напомнить о долге или сделать вид, что мы забыли, но отношений хороших уже не будет. Должник нас изначально воспринимает как слабых и безопасных, поэтому и просит. Он же не идет брать микрокредит: отлично понимает, что там его никто не пожалеет. И потребуют сумму сполна! А мы не потребуем, вот он нас и выбрал заранее. Рассудил, что мы добрые, мягкие, впечатлительные и безопасные. Дурачки. У нас можно взять без последствий. И мы бываем наказаны невозвращением долга еще вот почему: мы отдали ресурс своих близких. Мы не потратили деньги на улучшение их жизни, а отдали чужому почти человеку. И тем, кто больше нуждается, скажем тяжелобольному или голодному, мы не помогли, а отдали средства сытому и здоровому, просто чтобы не конфликтовать. Лучше бы лекарство купили больному старичку. Мы проявили слабость, неуважение к деньгам, наивность, достойную младенца, сами себя обманули и погрузились в тревогу, вернут нам долг или нет. Чаще всего нет. Или с такими задержками и напряжением, что мы все на свете проклянем. И отношения все равно испортятся. И так нам и надо. Давать в долг надо только тогда, когда мы готовы расстаться с этой суммой навсегда. И не ждать возвращения. А вернут – это подарок судьбы и проявление доброй воли человека. Но лучше не давать деньги в долг, не нарушать правила. Невозврат долга – это штраф. Мы накормили сытого, пока кто-то голодал; не сделали истинное добро. Так что сетовать не на кого, хотя обидно очень. Но ничего, деньги вернутся другим способом, если мы усвоим смысл урока…