Сергей Пилипенко: Роман о любви

© Сергей Викторович Пилипенко, 2016

ISBN 978-5-4483-1804-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уже завтра мы будем говорить о том, что было, что есть и что, вообще, осталось.

И на сегодня просто нет нужды говорить о чем-то другом. Все и так уже давно ясно.

Не таким всего лишь остается одно – что завтра может просто не наступить никогда.

Это настоящая тревога дня и это своеобразный призыв к Вашей собственной совести…

Кто знает, какая там на самом деле была любовь.

Простая или обыденная, порочная или глупая, бесстрастная или чересчур насыщенная – в этом нет существенной разницы, ибо она – все одно любовь, и хотя бы где-то, но отлагается так, как по сути своей и должно быть…

Я не берусь утверждать, что это именно то, что нам нужно. Но смерть и жизнь бродят по просторам совсем близко, если не сказать, воочию рядом.

В каждодневной борьбе за жизнь выхолащивается наш ум. Упорный труд в чем-то совершает еще более худшее и практически приводит весь постижимый разум к рамкам доверия своей жизни чему-то другому.

Мир меняется уже на глазах. Но не меняемся вместе с этим мы сами, подменяя понятия настоящего ума слабостью и отсутствием какого-то современно присущего духа.

Кто потеряет здесь большее, а кто нет? Кто выстоит вслед за этим?

Такие вопросы я бы хотел задать каждому современному человеку, перешагнувшему рубеж года 2000-го и пропитавшемуся насквозь духом двадцать первого века.

То, что он не будет таким, как был век прошлый – это ясно всем. Но все-таки не совсем. Остается всего один, не выясненный до конца вопрос.

Умрем ли мы сами или будем погребены под кучей обломков чего-то другого из многострадального нашего материального мира?

История карликов на этом заканчивается.

Начинается эпоха нового механизма возведения человека вверх, именно к той высоте, что и присуща ему самому по самой природе Земли.

Мы многого не знаем, и только незнание тормозит весь наш уклад современной жизни и только благодаря нему, мы стоим на месте, ничуть не продвигаясь вперед.

Наши внутренние порывы весьма сомнительны, а внешние достижения в большей степени наиграны воображением, история которого была начата еще в предыдущем веке.

Наши пробы на жизнь не увенчались успехом. И в борьбе за нее во всем побеждает смерть. Это провал и угнетение самих себя ради горсти того, что даже близко по смыслу не подходит к понятию человеческого и стоит за рубежом исторически добытых ценностей самой жизни.

Мы погрязли в грехах, и они следом идут за нами по пятам. Мы потеряли время и это самое главное на сегодня, и таким же становится на день завтра.

Мы обратили себя в рабов и этим самым добились самого худшего. Ибо, потеряв свободу, человек, как правило, теряет свой ум. Это доказано временем и нет нужды показывать что-то еще в понимание того же уже сейчас.

Мы заглавие прошлого и этим обязаны только себе.

Мы погрязли в долгах своей совести, и это пошло только на благо тому, что именовано просто безумием.

Мы и далее уничтожаем наш мир, и только чья-то рука, не в почин нашей собственной, доселе сохраняет нам жизнь, надеясь на что-то там лучшее и прогрессирующее уже сейчас.

Мы, несомненно, будем наказаны. И каждый из нас понесет то и перенесет по-своему. День вчера был самым последним днем той самой веры, что была добыта самой человеческой кровью.

Что случится потом – уже известно каждому и многим. Никогда еще природа не восставала так сильно, как это случится совсем уже скоро.

Но, кто будет первым? Кого постигнет та самая участь откровенно природного причастия?

Чаши тех самых весов жизни находятся пока не в наших руках. И, по сути, до этого еще далеко. Но беда стоит рядом и можно сказать, что она уже на пороге чьего-то там дома.

Так живы ли мы сейчас? Хочется задать еще один вопрос все тому же населению и хочется тут же ответить самому.

Скорее всего, мертвы, ибо движение повседневное уже жизнью просто не назовешь.

И если, и колотится она где-то там, в середине, или буйно кипит в райских уголках наверху всего того, что признано называть человеческим обществом, то это еще не значит, что именно там имеется та самая жизнь.

Есть лишь элемент ее присутствия, как неоспоримый факт дышащего пространством тела. Но ничего более. Это и есть доказательство смерти, ибо сама жизнь в своем развитии выражает совсем другие эпитеты и обретает иные формы.