Сергей Пилипенко - Ричард – герой полей

Таким образом, доля существенной правды в том или ином произведении зависит напрямую от автора сочинительного труда. Плохо это или хорошо – судить уже самому читателю, так или иначе, но оценивающему состоятельность прочитанного им труда.

Режим «художественности» дает полное право на привилегию в данном вопросе, что неизменно сказывается на самом результате, а, соответственно, и прибыли от качеств авторского труда.

И все бы было совсем неплохо, если бы только не возникал время от времени один и тот же вопрос. Куда уложить прочитанное, в какую ячейку памяти поместить?

Это чем-то схоже с определением места на компьютере для той или иной полезной или не таковой информации.

Какие впечатления бы не получал человек от прочитанного, или пусть даже косым взглядом брошенного – все то отлагается в памяти, отчего возникает привкус той самой литературной основы, а в дальнейшем вырабатывается прямая или косвенная зависимость.

То есть, каждый читатель определяет для себя категорию чтения и своеобразно становится зависимым от самим собою избранного и продуктивно насыщенного материала.

Таким образом, вся категория читателей как бы подразделяется на множество подкатегорий, что в свою очередь представляют собой n-ное количество людей, воспринимающих реалии мира каким-то своим порядком исчисления.

В результате мы имеем читательскую конъюнктуру, специализирующуюся на конкретной тематике и литературном воспроизводстве.

И как итог – имеем массы населения с ярко выраженными жизненно устойчивыми позициями или привилегиями взглядов.

Таким образом, судя по, так называемому, читательскому спросу или интересам, вполне можно анализировать ситуацию во времени и определить долю той самой правды, которая пользуется спросом у самого населения.

Такова правда настоящего дня, и она, как говорится, совсем не вымышлена.

Но тенденции во времени все же меняются, ибо человек идет от одного к другому по широкой дороге жизненного пути.

Потому, категории взглядов порой пересматриваются, а жизненные прерогативы меняются.

И доля в этом весьма плодотворном изменении принадлежит именно правдивой литературе, что способствует человеческому размышлению и дает тот или иной прирост ума.

Таким образом, правда как бы выступает в роли основного, слагающего наш ум фактора природного давления, и она же является его экономическим звеном развития, так как представляет саму жизнь в тот или иной отрезок времени.

На долю художественной литературы приходится наибольшее число всех произведений и это говорит о том, что доля самой правды, постигающейся нашим умом, по-настоящему мизерна, и составляет в итоге лишь какой-то процент от общего числа всего остального.

И в этом, конечно же, настоящая беда. Ибо праздность ума не благоволит к серьезному, а значит, ожидать каких-то реальных конкретных результатов в самой жизни – нечего.

В свою очередь, художественность несколько снижает утомляемость нашего умственного начала и это дает преимущество боле яркого восприятия прочитанного или его упрощенность.

Таким образом, правда в художественном – есть наиболее выгодный вариант развития потенциала ума и своеобразно экономически обоснованный.

И к этому нужно стремиться всему тому, что именуется авторством, и к этому же нужно прийти в своем выборе читательскому контингенту. За этим прогресс населения, а за ним – само наше будущее. А пока мы на некоторое время окунемся в прошлое и познакомимся с ним поближе. И насколько правдиво оно – вы усмотрите сами.

Я же попытаюсь выразить так, как оно и отобразилось в самой памяти и запечатлелось навсегда.

Кто-то угрюмо смотрел мне в лицо, всем своим видом демонстрируя ненависть, злобу и какую-то общую недоброжелательность.

Я повернулся и пошел к одному из гостей, к этому часу наполнивших увеселительное заведение для тевтонских рыцарей.

Надо сказать, что были мы все в масках и чтобы опрокинуть ведро-другое сидра, подающегося здесь, ее необходимо было приподнимать хоть на какое-то время.

Нельзя же влить его сквозь сито, расположенное в маске в виде зубов, склеенных какими-то пластинами.

Саму маску я вообще заказывал в Турине. Издали мне ее везли и вот, наконец, я ее получил.

Высокий хвост разносился за моей головой, но сначала он вырастал вверх до немыслимой высоты и уж только потом опускался мне прямо за спину.

В этом было одновременно и преимущество, и опасность.