Алексей Эрберг - Демиург

Психолог.Другой человек воспользовался вашим беспомощным состоянием, вы не могли сказать нет, он принял за вас это решение. Это называется изнасилованием.

Оуэн.Но я знал, что он испытывает ко мне больше, чем дружбу. А значит, мог его спровоцировать.

Психолог.Он вам признавался или намекал, что испытывает к вам более глубокие чувства?

Оуэн.Нет, но я точно знал.

Психолог.Даже если так, это не оправдывает его поступка. Он умышленно воспользовался ситуацией в своих корыстных целях, и он был трезв в тот момент. И не вы, а именно он принял это решение.

Оуэн.Но ведь я даже помню события той ночи.

Психолог.Это сейчас вы, как вам кажется, помните эти события. После стольких лет возвращения к ним в ваших мыслях.

Оуэн( вспоминая ). В тот момент в спальне играл Синатра… И боли от происходящего я не помню… ( Сжимая крепко руки в кулаки. ) Хотя, может, это и к лучшему.

Психолог.Что вы имеете в виду? ( Подмечает, что Оуэн поймал себя на своей реакции на эту ситуацию и теперь медленно разжимает кулаки. )

Оуэн( после паузы ). Неконтролируемый гнев сродни сильному опьянению. Тебе хочется отомстить, хочется вернуть свою силу, обрести контроль. Ты приходишь набить морду, а тебя начинают провоцировать, ещё сильнее распаляя твой гнев внутри, доводя до единственного желания – проделать с обидчиком то же, что он проделал с тобой. Забрать у него свою силу… И поэтому, наверное, я рад, что в тот момент я был раздавлен тем, что такое вообще могло произойти в моей жизни. Считая, что, раз это случилось, значит, часть меня этого хотела. Что, скорее всего, я сам спровоцировал и вынудил его так поступить.

Психолог.Но сейчас вы так не считаете?

Оуэн.Сейчас я всё же склоняюсь к тому, что это было предательство. Предательство от человека, которому я искренне доверял, наивно полагая, что нахожусь в безопасности.

Психолог.Сейчас вы доверяете людям? Точнее, я переформулирую вопрос: вы доверяете людям, как прежде?

Оуэн.Стараюсь, но это нельзя назвать «как прежде».

Психолог.Вы чувствуете опасность?

Оуэн.Я чувствую себя уязвимым, а это противное чувство.

Психолог.А может, вы считаете, что если кто-то другой узнает о случившемся, то, значит, это произошло в действительности?

Оуэн.В этом есть правда. Но не в моём случае. Я каждый день чётко осознаю, что это произошло в действительности.

Психолог.Ваше недоверие относится и к женщинам, и к мужчинам?

Оуэн.Ко всем.

Психолог.Расскажите подробнее, что вы чувствовали, когда всё осознали?

Оуэн.Отвращение к себе. Я потерял контроль, а это непростительно… И тот факт, что я был пьян, когда всё это происходило, ещё больше усугубил отвращение. Ведь считается, что алкоголь высвобождает всё самое потаённое. Что у пьяного на языке, то у трезвого в голове.

Психолог.Алкоголь не высвобождает, а притупляет, а в очень больших дозах подавляет…

Оуэн.В тот момент для меня это было лишь трактовкой слова «высвобождает».

Психолог.Вы до сих пор чувствуете это отвращение к себе?

Оуэн.Уже намного меньше. Оно теперь в основном переместилось на ситуацию, которая со мной произошла.

Психолог.Вы кому-нибудь рассказали о том, что с вами тогда случилось?

Оуэн. Нет…

Психолог.Почему?

Оуэн.Родителям я не сказал, так как хотел, чтобы близкая и родная мне атмосфера внутри моей семьи осталась нетронутой. И в то же время я боялся, что они примут что-то внутри меня, что поспособствовало произошедшему в ту ночь.

Психолог.Ваши родители ничего не заподозрили?

Оуэн.Они чувствовали, что со мной что-то происходит. Поэтому я ушёл с психологического и поступил на экономический в другом городе.

Психолог.То есть вы буквально решили оставить атмосферу внутри семьи нетронутой. Как давно вы виделись с ними?

Оуэн.Давно. Когда я учился, они пару раз приезжали меня навестить. А когда я стал работать… Сейчас мы периодически перезваниваемся.

Психолог.Что вы чувствовали, когда они приезжали к вам?

Оуэн.Радость и спокойствие. Как в детстве…

Психолог.Вам хотелось им открыться в этот момент?

Оуэн. Да. Но я понимал, что тогда это всё разрушит, и они больше не посмотрят на меня, как прежде. Помню, когда они приезжали в последний раз, уже перед самым отъездом они сели передо мной на диван и со всей серьёзностью спросили, счастлив ли я. Они смотрели на меня так пристально, что я на мгновение растерялся.