Виктор Кротов - Государство чувств. Ориентирование во внутреннем мире

*

«Подобно лучу света, который состоит из целого пучка лучей, всякое чувство состоит из множества отдельных чувств, которые способствуют сообща созданию определённого желания в нашей душе и определённого действия в нашем теле. Немногие люди обладают призмой, способной разложить этот пучок чувств; поэтому часто человек считает себя одушевлённым или одним исключительным чувством или же не теми чувствами, которые в действительности его одушевляют. Вот причина стольких ошибок чувства и вот почему мы почти никогда не знаем истинных мотивов наших действий».

«Конечно, конкретно различные стороны духовной жизни не существуют обособленно; живую душу нельзя разлагать на отдельные части и складывать из них, подобно механизму – мы можем лишь мысленно выделять эти части искусственно изолирующим процессом абстракции».

Наши представления о своих и вообще о человеческих чувствах могут быть достаточно произвольны – во всяком случае настолько, чтобы позволять воображению играть с образами чувств, собирая из одних и тех же переживаний самые разные понятия (впрочем, не по-игрушечному полезные). Тем не менее и в обыденном, и в научном, и в художественном мышлении существуют излюбленные образования, которые мы стараемся узнавать и называть одинаково – во имя межчеловеческой общности. Так возникают имена чувств: дружба , любовь , вера …

В принципе, нет ничего порочного в том, чтобы свободно обращаться даже с обладающими реальной цельностью явлениями душевной жизни, измельчая их, укрупняя или по-новому сочетая друг с другом. Ведь, скажем, наше представление о какой-нибудь стране только расширится, если мы присмотримся к входящим в неё областям или, наоборот, к международным союзам, членом которых она является. А понятие о человеке лишь углубляется, если изучать строение человеческого тела или человечество в целом.

«Едина или множественна моя личность в данный момент? Если я назову её единой, поднимутся и запротестуют внутренние голоса ощущений, чувств, представлений, между которыми делится моя индивидуальность. Но если я делаю из неё ясную множественность, против этого, и с такою же силою, возмущается моё сознание; оно утверждает, что мои ощущения, мои чувства, мои мысли только абстракции, совершаемые мною над самим собой, и что каждое из моих состояний включает и все другие. Таким образом, я являюсь и множественным единством и единою множественностью, выражаясь языком интеллекта – что и необходимо, ибо только интеллект имеет язык, – но единство и множественность – это только снимки, полученные с моей личности разумом, направляющим на меня свои категории: я не вхожу ни в ту, ни в другую, ни в обе вместе, хотя обе, соединившись, могут дать приблизительное подражание той взаимной проникновенности и той непрерывности, которую я нахожу в глубине себя самого».

«Мы не можем сказать: моя душевная жизнь характеризуется в настоящий момент такими-то переживаниями, а не иными, в том смысле, что их в ней уже нет. Всякая характеристика есть здесь, напротив, лишь характеристика преобладающего, выступающего на первый план, более заметного. Всякий психологический анализ имеет здесь смысл разве что как анализ преобладающих сторон, и притом в смысле разложения не на части, а на измерения или направления, каждое из которых в свою очередь заключает в себе бесконечность».

Каждое чувство неповторимо, каждое свойственно только определённому человеку в определённый период жизни. «Общие» чувства – не что иное, как более или менее похожие друг на друга индивидуальные.

Выделение различных чувств, изучение их индивидуального характера и развития, их взаимодействия – всё это в итоге направлено на постижение результатов такого взаимодействия. То есть – на выявление закономерностей и особенностей деятельности всего сознания.

Таким образом, если политическое государство изучается, вообще говоря, снизу, с точки зрения интересов человека, индивида, то отдельные чувства, напротив, должны изучаться сверху, с точки зрения государства чувств – но значит опять-таки с точки зрения интересов человека.

Для того чтобы пояснить собеседнику основные принципы государственного устройства (а это было тогда вопросом сравнительно новым и сложным), Сократ уподоблял государство душевному складу человека. С тех пор наши представления о государстве подверглись весьма интенсивному развитию, а вот представления о душе – гораздо меньшему. Так что сейчас естественнее прибегнуть к обратному сопоставлению.