Виктор Кротов - Государство чувств. Ориентирование во внутреннем мире

На спине у каждого из жильцов дома было нашито полотнище, просвечивающее водяными знаками. Шелком по полотнищу были вышиты каллиграфические надписи, каждую из которых венчала особая черная печать. Про каждого можно было прочитать, как его следует называть, с кем он обязался дружить, кого любить, где ему положено жить, чем заниматься, а также сколько раз он бывал на других этажах и на каких именно. Нередко я замечал людей, пробирающихся куда-то украдкой, в плащах или с ношей, заслоняющей надписи на спине, и других, с красными повязками на предплечье, которые незаметно преследовали первых.

В каждом коридоре кричало радио, в каждой комнате гудел телевизор. Мне было тоскливо и тревожно в этом Доме, я хотел выбраться из него. Но на нижних этажах окон не было вовсе, а на средних они были зарешечены. Я поднимался выше и выше, пока не добрался до верхнего этажа. Он был пуст.

Я выбрался на плоскую крышу. Здесь на привязи качался большой пёстрый воздушный шар с плетёной гондолой. Я влез в него, отцепил удерживающий трос, но шар не летел. Не удивительно – почти вся гондола была забита бумагами: перевязанные кипы, толстые папки, тугие рулоны. Я стал выбрасывать их, кипу за кипой, папку за папкой, охапками выбрасывал рулоны. В воздухе кружились плакаты, развевались лозунги – и опадали, обессиленные, на крышу. Воздушный шар стал медленно набирать высоту.

Представления о долге – наш переход от внутренних переживаний к осознанному поведению. Но далеко не всегда наше поведение идет этим путём.

Я могу действовать неосознанно – просто потому, что я вот такой (впрочем, даже это объяснение приходит уже после поступка). Такое поведение вполне механистично: оно определяется нашими психическими шестерёнками и не заслуживает, наверное, особых восторгов. Кому как повезёт с этими шестерёнками…

Я могу действовать сознательно , но не выходить при этом из круга своих эгоистических желаний. Тут чувство долга тоже не при чём. Можно, впрочем, с юморком сказать: «я должен доставить себе это удовольствие». Юмор и есть юмор.

Здесь мы подошли к главному. Чувство долга освобождает нас от эгоцентризма, выводит из зацикленности на себе, из индивидуалистической механичности. Оно позволяет нам перейти от поведения, направленного на «самообслуживание», к поведению, имеющему для нас особый, расширительный смысл.

Но есть ещё один вид поведения – когда я действую по внешнему принуждению, подневольно . Не смыкается ли с ним поведение, диктуемое чувством долга? Не создаёт ли чувство долга внутреннюю подневольность?

Иногда создаёт. Это конфликт между «хочу, потому что хочу» и «должен, потому что должен». Его иногда называют борьбой между чувством и долгом.

Такое расхождение между переживанием и пониманием возникает нередко и опасно лишь тогда, когда затягивается надолго. Оно говорит о том, что в чём-то предстоит ещё разобраться – самому или с чьей-то помощью – ради внутренней свободы. Чтобы избавиться от ложного представления о долге или обрести подлинное: хочу, потому что должен .

На мне были тяжёлые жаркие доспехи. Их блеск – с малиновым оттенком – слепил глаза мне самому. Одна железная перчатка сжимала копьё, другая лежала на рукояти меча. Конь, тоже покрытый железными пластинами, шагал ровно и уверенно, как робот.

Навстречу мне ехал рыцарь – тоже в латах, слитый воедино с конём. Вишнёвый отблеск доспехов означал одно: это враг. Наши кони убыстрили шаг. Копья опустились наперевес.

Мы столкнулись, копья лязгнули о металл, кони поднялись на дыбы, отпрянули – и вновь ринулись друг на друга. Сверкнули мечи. Клубилась пыль. Отважное железо упоённо звенело.

Мне было страшно: страшно скучно… Я вытащил руку из железного рукава, но он продолжал сам орудовать мечом. Нащупав сзади, за спиной, паз в доспехах, я раздвинул их, как дверцу, и выбрался наружу. Конь стряхнул меня со своего крупа, словно лишнюю тяжесть.

Поединок продолжался. Я отбежал в сторону, к узкому ручью, поросшему кустами цветущего шиповника, и увидел там своего соперника, выбравшегося на свободу ещё раньше меня. Он был светловолос, в белой рубашке с расстёгнутым воротничком и синих спортивных брюках. Мы улыбнулись друг другу – и оба обернулись на приближающийся грохот.

Брошенные нами рыцарские фигуры мчались на нас! Копья были нацелены в нашу сторону, кони скакали мерно и неотвратимо. Я в ужасе бросился бежать. Малиновый рыцарь настиг меня – и я вновь оказался в доспехах. Мир сузился до щели в забрале.