Хазрат Хан - Учение суфиев

Против этого можно возразить: ногам приходится выдерживать тяжесть тела не потому, что они чем-то провинились, а голова веняает тело не в награду за то, что в прошлом она поступала лучше ног. Мир – это воплощение Единого Существа, Единого Бога. Объяснением могут послужить слова одного персидского дервиша: “Человек живет, радуясь вере в Бога и не зная, друг ли Он ему или враг. Это то же самое, как если бы океан в радости вздымал свои волны, качающаяся на них веточка решила бы, что океан поднимается и опускается только ради ее удовольствия”.

Это относится ко всем обстоятельствам жизни. Человеку может казаться, что он что-то совершил в прошлой жизни и поэтому живет так-то и так-то сейчас. Но здесь он ошибается, так как это правление Божественной справедливости. Океаноподобный Бог должен о многом подумать и многое рассудить, поэтому взлеты вызываются или “каза” – волнами океана существования, или добром или злом, встречаемым на пути к проявлению.

Мыслители, учившие доктрине перевоплощения, никогда не вкладывали в нее того смысла, который видят в ней большинство людей. Перевоплощение в их понимании представляло собой восприятие новой душой, летящей к проявлению, свойств тех душ, которые восходят к своему подлинному истоку и передали груз своих впечатлений душам, желающим этот груз принять. Душа, однажды воплотившаяся в теле, никогда больше не имеет достаточно сил, чтобы сделать это снова. Идея души, рождающейся в другой форме, имеет в себе мало правды. Если бы это было правдой, то почему бы душе не родиться вновь в своей привычной форме, которую она сможет с легкостью воссоздать?

Истинность теории перевоплощения можно понять таким образом, что определенная часть Сознания, некогда бывшая душой, может, в принципе, снова сформировать себя как душу; но, как правило, такой возможности не существует. Вероятность этого столь же ничтожна, сколь и вероятность того, чтобы лопнувший пузырь вновь образовал тот же самый пузырь; скорее всего, новый пузырь окажется половиной, четвертью пузыря или же станет в сто раз больше. В любом случае душа должна влиться в Сознание, прежде чем окажется достаточно живой, чтобы снова проявиться. Вот почему мы не можем назвать ее той же самой душой, поскольку она очистилась по сравнению со своим прежним состоянием. Представим себе каплю чернил: если она упадет в океан, то вода сольется с водой, а красящее вещество осядет на дно. Эта капля не сможет остаться той же самой каплей чернил, но станет чистой водой океана. Если бы удалось извлечь вещество этой капли из океана, оно бы уже не обнаружило своих прежних свойств. То же происходит и с душой, когда она поглощается океаном Сознания.

Есть три способа узнать о жизни после смерти: осознать ее интелектуально, в теории; узнать ее в процессе медитации, или “умирания прежде смерти”, то есть еще при жизни достичь такого состояния, которое испытываешь после смерти; и третий способ – умереть самому.

Этого знания ищут три типа людей. Во-первых, ученики, штудирующие достоверные источники с целью выстроить теорию, которую их разум сможет принять интеллетуально. Во-вторых, адепты – они следуют путем медитации, с помощью которой достигают такого состояния, словно они уже умерли, и в котором могут хоть на миг подняться над жизнью своего материального тела; так они получают опыт жизни после смерти, являющийся началом знания о бессмертии. А в-третьих, есть люди, желающие общаться с духами, чтобы узнать о своих жизнгенных обстоятельствах. Если они способны к общению с духами, они могут, в некоторой мере, получать знание от них.

Человек первого тика, который пытается интеллектуально раскрыть учение, удовлетворяющее его рассуждениям, охотно согласится с доктриной перевоплощения, потому что она объясняет жизнь интеллектуально и способом, который удовлетворяет рассудок. Когда меня спрашивали, что суфий может сказать о перевоплощении, я иногда молчал, иногда отвечал положительно, а иногда отрицательно, то есть не давал определенного ответа. Может быть, кто-то подумал, что я в эту доктрину не верю, а раз я не верю в нее, то все остальные суфии, само собой, тоже не верят в нее. Это не так. Каждый суфий волен верить во все, что считает правильным и что способен понять. Он не прикован к какому-то определенному верованию.

Вместо того чтобы беспокоиться о верованиях, суфий стремится пройти прямо к центральной идее, а когда он находится там, то видит истинность во всем. Это тайна жизни: если у тебя в руке священный светильник, то все становится ясным для тебя. Поэтому суфизм предоставляет каждому свободу придерживаться своей веры и находить свои пути.