Бхагаван Раджниш - Свобода. Храбрость быть собой

Когда я был преподавателем в университете, я обычно гулял по утрам. Мне встречался один старик, я не имел понятия, кто он такой, но просто из-за его возраста я обычно говорил ему: «Доброе утро» — мы всегда были единственными на улице в этот ранний час, в три часа утра Однажды я забыл сказать ему «Доброе утро», и он сам окликнул меня:

— Эй, вы что, забыли?

Я сказал:

— Как странно! Я вас совсем не знаю; просто из сущей учтивости к старшему человеку, который по возрасту мог бы быть моим дедом, я желал вам доброго утра. Но мы не заключали контракта, согласно которому я обязан делать это каждое утро.

Он этого требовал, потому что это стало осуществлением определенной части его личности. Я не имел ни малейшего понятия о том, кто он такой, но он имел обо мне все возможные понятия, и ему было обидно, что я ему не сказал: «Доброе утро, сэр» Я сказал:

— Я никогда больше этого не буду говорить вам — и никакому другому старику — просто ради учтивости, потому что это отравило вам ум.

Вы никогда об этом не думали? Вы вошли в мир без имени, но если кто-то скажет что-то плохое о вашем имени, вы будете готовы начать борьбу — даже не думая, что пришли в этот мир без имени; это имя — ложный ярлык. У вас нет имени — ваша реальность безымянна.

Людям, которые отреклись от мира, поклоняются как святым, но никто не видит, что их эго стало более тонким, более сильным, чем раньше.

Я слышал, что где-то далеко в горах было три христианских монастыря, и однажды три монаха, каждый из которых принадлежал к одному из монастырей, случайно встретились на дороге. Они устали — они возвращались из города — и отдыхали под деревом Первый монах сказал:

— Я горжусь своим монастырем. Может быть, мы не знаем так много, как люди, живущие в ваших монастырях, но вы не можете с нами состязаться в том, что касается аскетической жизни.

Второй монах рассмеялся. Он сказал:

— Забудь об аскетических практиках! — аскетизм есть не что иное, как самоистязание. Вся суть в том, чтобы знать древние писания Никто не может состязаться с нами. Наш монастырь — самый старый, и у нас есть все писания, и наши люди так учены. Что особенного в аскетизме? — что с того, что вы поститесь, не едите ночью, едите только один раз в день? Как ты можешь сравнивать? — все это может любой дурак Но какой мудрости вы достигли?

Третий монах до сих пор сидел молча. Он сказал:

— Может быть, вы оба правы. Один живет очень тяжело и трудно, принося в жертву свое тело; другой тоже, может быть, прав — его собратья очень учены.

Оба они спросили:

— А что ты скажешь о своем монастыре?

— Что сказать о моем монастыре? Мы превосходим всех в скромности.

Превосходить всех в скромности! Это так трудно… Они придали своей личности религиозное облачение. Она стала сильнее. Поэтому я говорю, что даже грешники, может быть, достигают предельных берегов жизни, но не святые… потому что грешник знает, что не живет аскетичной жизнью, не знает много, он не скромен; он — просто обычный человек, который ничего не знает. И, может быть, он — человек более религиозный, потому что в нем меньше личности, тем он ближе к душе.

Настоящая свобода — не политическая, не экономическая, не социальная; настоящая свобода — духовна. Если бы это было не так, тогда Рамакришна не смог бы стать тем, кем стал — светом самому себе — потому что в его время Индия находилась в рабстве у британских правителей. Рамана Махарши не был бы такой славой, таким молчанием и таким благословением, потому что британский империализм все еще держал страну в рабстве. Духовной свободы ничто не может коснуться. Личность можно обратить в рабство, но не душу. Личность можно продать, но не душу. Если вы хотите знать, что такое настоящая свобода, вам придется продолжать отбрасывать фрагменты личности — забывая, что вы брамин или шудра; забывая, что вы христианин, не просто человеческое существо; забывая, как вас зовут — зная, что это только полезное приспособление, но не ваша реальность; забывая все свое знание — зная, что все это заимствованно, это не ваш собственный опыт, не ваше собственное достижение.

Весь мир может быть полон света, но внутри себя вы живете в темноте. Какой смысл в мире, полном света, если внутри вас нет даже небольшого пламени? Мало-помалу попытайтесь понять, что все, что было к вам прибавлено после вашего рождения, — не ваша истинная реальность.

И по мере того как фрагменты личности исчезают, вы начинаете осознавать внутри огромное небо, такое же безграничное, что и небо снаружи… потому что существование всегда остается в равновесии. Внешнее и внутреннее остаются в гармонии и равновесии. Ваша сущность — не то, что ограничено телом; ваша настоящая душа — то, что не сгорит, даже если будет сожжено ваше тело.