dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь

ности делания — это ценности производства, создания или достижения чего-либо; они зачастую связаны с агрессивностью, соперничеством и иерархичностью; они ориентированы на будущее и основаны на правилах и оценочных суждениях. Делание по природе своей стремится преобразить настоящее во что-то «лучшее».

Я убежден, что ценности и делания, и бытования одинаково важны. Но проблема в том, что, поскольку бытование соотносится с женским началом, Трейя чувствовала, что, придавая сверхценность деланию/ мужскому, она фактически подавляет в себе ценности бытования/женского.

Для Трейи это не было предметом праздного любопытства. Я берусь утверждать, что в том или ином виде эта проблема была основной психологической проблемой, прошедшей через всю ее жизнь. Кроме всего прочего, именно из-за этого она поменяла свое имя и из Терри стала Трейей: ей казалось, что Терри — это мужское имя.

М

не стали понятнее многие вещи. Сколько себя помню, я всегда жестко ставила перед собой вопрос: «В чем дело моей жизни?» Думаю, дело в том, что я слишком много значения придавала деланию, а бытованию — слишком мало. Я была стар шей из четырех детей и в детстве всегда хотела быть старшим сыном своего отца. Кроме всего прочего, в то время в Техасе любая мало-мальски значимая работа считалась мужской: именно мужчины делали всю работу, связанную с производством чего-либо. Я при-

< пени, что и мужчины, в то время как вторая волна скорее возвращалась к традиционному пониманию бытования, которое по естественным причинам более близко женщинам. Во всем, что относится к этой теме, я буду придерживаться терминологии Трейи: как-никак здесь она была моим главным учителем. С другой стороны, ценности бытования охватывают настоящее, они предполагают принятие людей за то, что они есть,а не за то, чего они могут достичь; ценности бытования — это ценности человеческих отношений, терпимости, сочувствия и заботы >

нимала мужскую систему ценностей; мне не хотелось становиться «техасской женой», поэтому женские ценности я отбрасывала в сторону и подавляла; каждый раз, когда они пробуждались во мне, я старалась с ними бороться. Полагаю, что я отрицала свою женскую ипостась, свое тело, материнское начало, свою сексуальность и старалась держать равнение на разум, на отца, на логику, на социальные ценности.

Теперь, столкнувшись с раком, я думаю, что этот настойчивый вопрос — каково дело моей жизни? — имеет две стороны.

1. По иронии судьбы (если учесть, что я всегда отвергала возможность самореализации через мужчину) одна из составляющих моего дела — это именно забота о Кене, помощь всеми силами в его работе; параллельно это поиск такого способа заботы и помощи, который не угрожал бы моей независимости, а также это постепенная работа над собой и изживание своих старых страхов: для начала достаточно просто быть его женой, помогать ему, поддерживать дом в порядке, создавать ему хорошие условия для работы (надо бы нанять горничную!), а потом посмотреть, во что это все может перерасти. Но для начала — помогать и поддерживать его — незаметно, как и полагается жене, хотя прежде все мое существо протестовало против такого варианта. Впрочем, моя ситуация совсем не похожа на тот вариант «техасской жены», против которого я бунтовала, да и сама я уже не та, что прежде. Я свято верю, что его работа чрезвычайно важна; она во всех отношениях совершается на том уровне, до которого мне не дотянуться (я ни в коем случае не занимаюсь самоуничижением — я просто хочу быть честной). Ну и, кроме того, речь идет о Кене, в которого я безмерно влюблена. Подозреваю, что я бы не поставила перед собой такой цели, если бы Кен этого от меня захотел, если бы он потребовал, чтобы я стала «хорошей женой». Но он вообще от меня ничего не требовал! Если на то пошло, это он сейчас заботится обо мне, выполняя роль «жены».

2. Другая составляющая, которая складывается прямо сейчас — и соотносится с консультациями и групповыми тренингами, которые я проводила и раньше, — это работа, связанная с раком. Я все сильнее чувствую, что именно мне следует делать. Для начала — написать книгу о своем опыте, включив в нее описания различных теорий исцеления, интервью со специалистами по вопросам взаимоотношений тела и разума, интервью с другими раковыми больными. Потом, может быть, сделать фильм... посмотрим. В любом случае я чувствую, что это становится центральным элементом в моей жизни.