dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь

Какая погода! Никакого тумана и дождя, наоборот — солнечно и ясно. За несколько дней на небе не было ни облачка, потом один раз появились пушистые белые облака и снова исчезли. Мы с Кеном прекрасно провели выходные в Бад- Годесберге и Кенигсвинтере, наслаждаясь видами со всевозможных возвышенных мест, увенчанных развалинами замков. Мы жили в мотеле на берегу Рейна, и это было невероятно романтично. Весна — действительно мое любимое время года. Мне нравится наблюдать, как она набирает силу у меня на глазах. И я смогу взять ее с собой в больницу: я закрою глаза и увижу перед собой с кристальной четкостью белые

<* Кенигсвинтер — небольшой курортный городок в Северном Рейне- Вестфалии. — Прим. пер.

** Драхенфельс («Драконья гора») — туристическая достопримечательность в Германии; гора, на которой Зигфрид, герой «Песни о нибелунгах», омылся в крови убитого им дракона. — Прим. пер.>

цветки вишни, сияющие в солнечных лучах, свежую зелень недавно распустившихся листьев на лесных деревьях вокруг меня, бескрайние зеленые луга, отделанные крохотными белыми маргаритками и нарядными ярко-желтыми одуванчиками, — и все так ясно, словно это слайды сменяют друг друга прямо перед моим взором.

А теперь опять в больницу, снова вернуться к неприятному делу — лечиться от рака. Химиотерапию начали на неделю позже, чем планировали: ждали, пока поднимется уровень лейкоцитов. Еще одна неделя, делающая химиотерапию менее эффективной. Но само по себе лечение, повторю еще раз, проходит невероятно легко. Да, теряется аппетит, надо больше спать, приходится пить снотворное, и бывает легкое головокружение — но насколько это все-таки легче, чем адриамицин. Если бы доктор назначил мне годовой курс этих препаратов, как это было с адриами- цином, то, думаю, я выдержала бы. Если адриамицин отравлял мою душу, так что мне приходилось бороться за каждый миг счастья, то во время этого лечения мне хорошо и радостно!

Ах да, немцы. Они очень помогают, очень добры и приветливы к нам — особенно к Кену, который гораздо больше соприкасается с внешним миром, чем я. Уже на второй день мне передали цветы две официантки из ресторана, в котором Кен часто обедает. За моими делами следит больше шоферов, владельцев магазинов, официанток, чем вы можете себе представить!

На прошлых выходных было большое представление — «Рейн в огне»: были освещены все замки и устроен большой фейерверк. У нас гостит Вики, что само по себе прекрасно, и они с Кеном пошли смотреть на праздник с берега. Там была большая толпа, люди всех возрастов выстроились вдоль берега Рейна рядов в шесть, много детей. Зрелище было фан- тастическим — мне удалось увидеть из окна немного фейерверка. Кен и Вики стали кричать: «Ух ты! Вот это да! Посмотри сюда!» — А потом вдруг заметили, что все люди вокруг стоят в гробовом молчании. Можно было услышать, как муха пролетает. Даже дети не проронили ни звука. Это было жутковато, сказали они. Позже Кен спросил у гостиничного служащего, что все это значит, и объяснил: когда у нас в Америке проходят большие фейерверки, мы делаем так: «Ух ты! Вот это да!» Служащий сказал: «Может быть, вы пьете больше пива?» Кен засмеялся и ответил: «Нет, это исключено, это вы пьете пива больше всех в мире, дело не в этом». Тогда служащий сказал: «Мы в Германии не делаем так: "Ух ты! Вот это да!" Мы делаем так: "Тс-с-с!"».

Мы с Вики ходили по Бонну и попадали из одной идиотской ситуации в другую, отчего настроение у всех повышалось. Как-то раз мы сидели в маленьком уличном кафе, Вики пила капуччи- но, я — «Кёльш». К нашему столику подошел официант и спросил: «Вы ведь Кен Уилбер, правда? У меня дырка в животе, и мне нужна срочная помощь».

Дырка в животе? Мы были в ужасе. Мы решили, что у него рак желудка, а из-за того, что у меня бритая голова, он решил, что я тоже болею раком, и ему нужна срочная медицинская помощь. Вики побелела как мел. Я вскочил, чтобы потащить его в Янкер-Клиник.

Оказалось, что он видел одну'из моих книг на витрине местного книжного магазина, узнал меня по фотографии и отчаянно захотел поговорить со мной о своих проблемах — в первую очередь о том, что недавно его бросила его девушка. Выражение «дырка в животе» было трогательной попыткой сказать по-английски «пустота в самой середине моего существа» — иными словами, депрессия. И вот он плюхнулся на стул рядом с нами и битый час рассказывал нам про эту ужасную дырку в животе.

Не могу не говорить Вики и Кену, как я жалею, что не нашла эту клинику раньше. Я рассказала немного об «ошибках», которые, как мне кажется, совершила в прошлом — не сделала мастэктомию с самого начала, согласившись на частичную, не стала принимать тамоксифен. Естественно, всегда хочется задним числом подстелить соломку, и, наверное, любой раковый больной после рецидива считает, что сделал недостаточно. Каждый из нас может насчитать не одно дело, которое мы не сделали и которое, может бьггь, помогло бы, по крайней мере, задержать появление рецидива.