Кен Уилбер: Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер

В настоящее время в России уже изданы и продолжают издаваться основные труды Уилбера. И многие российские читатели уже знакомы с Уилбером-мыслителем.

Однако эта книга раскрывает нам Уилбера-человека, и это взгляд с совершенно неожиданной стороны — взгляд, который показывает нам слабые стороны сильного человека, взгляд, который, несомненно, приближает к нам фигуру Уилбера, делает его ближе, понятнее и роднее.

Я говорю, что эта книга уникальна, и уникальна она в том числе и тем, что ее с равным интересом прочтут и те, кому уже знаком Уилбер по его академическим трудам, и те, кто далек от академической науки и впервые слышит это имя.

В любой истории болезни всегда есть две стороны: одна — это сам больной, другая — это те, кто находится рядом с ним, его окружение. И взаимоотношения между этими сторонами тем сложнее, чем сложнее само заболевание. Трейя и Кен — это две стороны одной истории болезни; болезни, которая считается одной из самых беспощадных и загадочных заболеваний нашего века. Трейе выпало сыграть в этой истории роль больной. А Кену — роль того, кто рядом. История Трейи и Кена — это история людей, которые смогли найти в себе силы смеяться и радоваться жизни перед лицом опустошительного вызова, казалось, неумолимо разрушавшего их судьбу; история людей, которые смогли обрести счастье там, где другие находят лишь страдание.

И их история — это подлинная жизнь, без глянца, без ретуши, без прикрас.

Эта книга удивительна и уникальна, потому что в ней помимо драматичной жизненной истории представлен широчайший круг острых вопросов современности, волнующих не только тех, кто встретился с вызовом рака в своей жизни, но и вообще большинство думающих людей. Это так — иначе Трейя не была бы Трейей, а Кен Уилбер не был бы Кеном Уилбером. Проблема поиска своего предназначения, своего «даймона» и вопрос различения двух фундаментальных подходов к жизни — мужского «делания» и женского «бытования»; проблема поиска смыслов и толкований — своей болезни, своему вызову, своей жизни — и значение подлинной духовной практики для здоровой, гармоничной жизни; проблема влияния принятых в обществе интерпретаций болезни на процесс излечения и вопрос выбора способов лечения; глубокий, правдивый анализ традиционных и альтернативных подходов к лечению рака; проблема замалчивания в обществе вопросов, связанных со смертью и умиранием, и вопрос поиска наиболее гуманного и духовного способа встречи со смертью — вот далеко не полный перечень того, чем богата эта книга. И конечно же, то, без чего не обходится ни одна книга Уилбера, — интегральный подход, поиск путей примирения и объединения восточных и западных систем знания, науки и духовности, повседневной жизни и мистического, пикового опыта.

Но в первую очередь эта книга о подвиге, о красоте, о тайне внутреннего преображения. И о том, как повседневная жизнь превращается в легенду…

Роман Макуш

Я пишу эти строки, когда со дня смерти Трейи прошло уже десять лет. Ее присутствие в моей жизни обернулось для меня и бесценным даром, и неизмеримой потерей. Бесценным даром были те годы, что я знал ее; неизмеримой потерей стал ее безвременный уход. Конечно, что-то подобное происходит чуть ли не с каждым событием в жизни: оно наполняет тебя и опустошает, причем делает и то и другое одновременно. Дело лишь в том, что люди, подобные Трейе, невероятно редки среди нас, оттого и счастье, и боль становятся сильнее во сто крат.

У каждого, кто знал ее, была своя Трейя. И та, о ком пойдет рассказ ниже, — это моя Трейя. Не утверждаю, что это единственная или даже самая лучшая Трейя. Но я верю, что мой рассказ будет полным, честным и беспристрастным. В частности, в нем свободно используются ее дневники, которые она с перерывами вела практически всю свою взрослую жизнь и почти каждый день в те годы, что мы были вместе.

Я собирался уничтожить эти дневники после того, как Трейя умрет, не читая их, потому что они были для нее очень личным делом. Она не показывала их никогда и никому, даже мне. Не потому, что держала втайне свои «подлинные чувства» и вынуждена была «прятать» их в своих дневниках. Как раз наоборот: одно из самых удивительных качеств Трейи — пожалуй, даже, можно сказать, самое поразительное ее качество — состояло в почти полном отсутствии противоречия между тем, какой она была для себя и для других. У нее не было никаких «потаенных» мыслей, которые ей было бы страшно или стыдно поведать миру. Если ее спрашивали, она отвечала именно то, что она думает и о том, кто спрашивает, и о ком-либо другом, но она делала это настолько прямо, откровенно и без всякой агрессии, что люди редко обижались. В этом была основа ее невероятной внутренней цельности; люди с самого начала проникались к ней доверием, потому что они понимали: она никогда не скажет неправду — и, насколько мне известно, она никогда не лгала.