Георгий Михайлов - Психология мужества

По малодушному, потребительскому счёту — не очень. Но если вспомнить о вечной душе человека, о райском бессмертии, в достижении которого заключён смысл временного бытия, тогда всё встаёт на место. Человек — лучшее из созданий Божиих. Он сотворён по образу Самого Творца разумным и свободным. По подобию Бога человек наделён бессмертной душой. И каждому из рождённых важно, как завершится его земной путь. В каком состоянии его душа расстанется с временным телом. Будет ли она блаженствовать в Царстве Божием, озарённая светом любви и жертвенного подвига, омытая от грехов покаянием, богатая добром, насыщенная правдой? Или ей суждено погружение в преисподнюю, во мрак собственной злобы, в адское пламя страстей, в леденящий тартар — отстойник человеческих пороков?

Сократ и его последователи не знали ещё Заветов Бога, хотя о едином духовном Начале мира, несомненно, догадывались. И даже заявляли об этом вслух, вызывая озлобление язычников. Но они жили задолго до перевода Библии на греческий язык и, судя по всему, не были знакомы с её содержанием. Заповеди Закона Божия, дарованные пророку Моисею на горе Синай, были неведомы даже Аристотелю, умершему в конце четвёртого века до Рождества Христова. Бог не открыл Своих тайн мудрецам, не доверил философам благовестие истины. Оно выпало на долю простых рыбаков, ставших учениками и апостолами (посланниками) Иисуса Христа. Апостолы проповедали миру заповедь любви, изложили суть нравственного закона, исполнили то, что не по силам было ни одной земной науке.

Сократ же — в этом его главная заслуга — первым из учёных мужей провозгласил нравственную задачу всякого познания.

Природу изучать, — сказал он, — не имеет смысла, пока человек не познал себя, пока не понял, как ему следует жить.

Среди вопросов «сократической» беседы, обращённых к полководцу Никию, был ещё один, который касался так называемого «мужества животных». Если мы помним, Никий понимал человеческое мужество как некоторого рода мудрость или знание опасного, с чем Сократ был не вполне согласен. Он даже пошутил, что, объяснив мужество данным образом, мы окажемся вынуждены: либо признать мудрыми всех грозных зверей, либо, наоборот, отказать в мужестве тому же льву, тигру или кабану. А в том, что лев несомненно смелее оленя или, скажем, обезьяны, философ, судя по его словам, был совершенно уверен. Однако здесь он ошибался.

Хорошо сравнивать «добродетели» животных в поэзии, в качестве иносказательных аллегорий. Но если говорить всерьёз, а тем более в отношении добродетелей человека, то подобные сравнения недопустимы. Зверей ни мужественных, ни малодушных в природе просто не существует. Есть разница в развитии нервной системы отдельных особей каждой породы. Она позволяет судить об относительной смелости или трусости служебных собак, например. Но не более того. О мужестве здесь речи нет.

Животным не дано мыслить, изъявлять волю, сознательно переживать. В их психике нет духовной свободы. Их поведение обусловлено инстинктами. Оно состоит из рефлексов (отражений) и реакций на внешние сигналы. Законы природы повелевают им питаться и размножаться, защищать потомство и охранять территорию, драться с соперниками за место в стае, за самку, за берлогу или скворечник. На каждый сигнал своя реакция, свой отдельный рефлекс. Безусловный (врождённый) рефлекс, или условный (приобретённый в процессе дрессировки). В первом случае зверь повинуется природному инстинкту, во втором — сознательной воле человека. Собственной воли у животных нет. Желания, вызванные чувственными влечениями, нельзя считать волевыми актами. Сознательная воля сама управляет чувствами, а разум даёт человеку нравственную свободу выбора. И только тогда (при сознательной волевой решимости к совершению подвига) можно говорить о мужестве людей. Но не животных!

Лев преследует оленя не в силу своей храбрости, а потому, что так дано им обоим. Первый гонится за жертвой, впадая в ярость от страха голодной смерти. Второй бежит, спасаясь от хищника. Но страх владеет обоими. При встрече с общей опасностью (например, огнём) они оказываются в равном положении. Причём олень со страху может проскочить полосу огня или пуститься вплавь через быструю реку, ему терять нечего. Лев же, напуганный пламенем, скорее всего отступит. Кого тогда считать смелым ? В природе подобные случаи не редкость.