Регина Бретт - Бог никогда не моргает. 50 уроков, которые изменят твою жизнь

В тот воскресный вечер, когда мы отвезли ее домой, я увидела в ней нового человека, которого я могла бы узнать лучше. Она казалась мне совсем другой. Я сказала: до завтра. На следующий день после вечеринки, то есть в понедельник, как раз и был ее день рождения.

Я пообещала, что мы вместе походим по магазинам. Но в это же воскресенье поздно ночью Брюс загремел в больницу из-за камней в почках. Я несколько часов просидела с ним в кабинете неотложной помощи, пока его не приняли. Я легко могла отменить поход по магазинам. Мама поняла бы. Может, ей даже было бы все равно. Но я знала, как много раз ее подводили, так что не могла не приехать. Искушение было сильное. Отчасти потому, что мой муж оказался в больнице, но скорее потому, что я боялась. Я хотела удержать начало новых отношений с женщиной, которую мы вчера подбросили до дома. Что, если я пойду с ней по магазинам, и все это опять выцветет до прежнего состояния, до tabula rasa?

Я должна была приехать. Я обещала. Дорога до маминого дома занимает час, и весь этот час я гадала, как сумею выдержать целый день покупок. Я ненавижу торговые комплексы.

Когда я остановилась у маминого дома в десять утра, она уже ждала меня на пороге, вся нарядная, сумочка в цвет блузки, на шее жемчужная нитка. Мама превратила кофейный столик в гостиной в маленький алтарь. Она расстелила салфеточку и поставила цветы рядом со своими короной и свитком с благодарностью. На рабочем столе лежал раскрытый ежедневник. Всю страницу 15 августа, ее день рождения, занимала одна запись: «покупки с Региной». Я проглотила слезы и стыд: ведь я едва не отменила эту встречу.

И мы поехали за покупками. Мы двигались в замедленной съемке, слоняясь по каждому проходу, изучая каждую блузку от воротника до нижней кромки. Сначала меня мучило все нарастающее нетерпение: почему мы так долго не можем найти подходящую одежду? Потом меня озарило: маме было все равно, что купить. Она хотела провести время со мной. Поэтому я притормозила. Мы с ней пообедали. А потом я отвезла ее в два других торговых комплекса. В последнем магазине мы нашли целую вешалку с одеждой, которая маме понравилась. Я купила ей все, что подошло по размеру.

Перед тем как отвезти ее домой, я настояла на десерте. В конце концов, это был ее день рождения.

Мы сидели на свежем воздухе и, нежась на солнышке, ложками ели итальянское мороженое. Посторонние видели в нас мать и дочь, лучших подружек, болтающих и непринужденно смеющихся. Было пять часов вечера. Впервые в моей жизни мы провели целый день вместе, только вдвоем.

По дороге домой мама призналась, что ее родители никогда не праздновали ее день рождения. Единственное запоминающееся торжество было, когда ей исполнилось шестнадцать: друзья узнали о дне ее рождения.

Мама поблагодарила меня за поход по магазинам, обед и десерт. Она больше походила на девочку, чем на семидесятипятилетнюю женщину, когда сказала мне: «Это лучший день рождения в моей жизни».

Почти каждый месяц у меня случается день, когда я буксую в самой грязище своей души.

Раньше я грешила на гормоны и ПМС. Когда мне стукнуло пятьдесят, я стала списывать это на недостаток гормонов. Но мужчины тоже буксуют, так что это, наверное, просто одно из состояний, свойственных людям.

У одного из моих любимых певцов, Джеймса Тейлора, есть песня под названием «Что-то есть в ее движениях». Слова этой песни очень мне близки: если то, что нас поддерживало, не может нам больше помочь, мы очертя голову несемся туда, куда не стоит соваться.

Все попадали в такие места. У каждого из нас в душе есть личные зыбучие пески, в которые мы, то и дело, начинаем проваливаться. Нам необходимы друзья и родные, которые найдут нас и напомнят обо всем хорошем, что было и будет в нашей жизни.

У меня есть муж, дочка и пара подруг, которые могут до меня дотянуться, но не всегда. В самые трудные дни мне трудно вынырнуть и дать им знать, что я тону.

В эти неверные дни я спасаюсь молитвами. Повторяю самую простую молитву из всех известных мне, просто чтобы встать с постели. Иногда это одна «Богородице, Дево, радуйся!». Иногда

— целый розарий молитв. Я перебираю в памяти всю свою духовную артиллерию и читаю «Отче наш» или «Боже, дай мне разум и душевный покой…». Я беру с прикроватной тумбочки Библию, и она открывается на Евангелии от Иоанна, на словах «Да не смущается сердце ваше». Часто помогает молитва Томаса Мертона, в которой он в самом начале признается Богу, что потерялся, не видит пути перед собой и понятия не имеет, куда идет. Как я его понимаю!