Регина Бретт - Бог никогда не моргает. 50 уроков, которые изменят твою жизнь

Доктор Боб держал эти слова неизвестного автора прямо перед собой.

«Смирение — это вечная тишина в сердце. Это значит не тревожиться.

Это значит никогда не чувствовать досады или раздражения, беспокойства или горечи; никогда не удивляться тому, что делают мне, не чувствовать, что что- то мне делают во вред.

Это значит оставаться безмятежным тогда, когда никто меня не хвалит. Когда обвиняют либо презирают. Это значит хранить в своей душе священный приют, в который я могу войти, закрыться и преклонить колени перед моим Отцом в тайне и умиротворении, будто в глубоком море покоя, когда все вокруг кажется катастрофой».

Вечная тишина в сердце. Вот чего я действительно желаю, если отбросить все, чего, как мне кажется, я хочу. На самом деле я хочу оставаться безмятежной тогда, когда никто не хвалит меня. Вот истинная свобода.

Жизнь — это не представление и не конкурс на приз зрительских симпатий. Не погоня за властью и деньгами, славой и популярностью, игрушками и шмотками, комплиментами и наградами, званиями и степенями. Будет ли все это иметь хоть какое-то значение в итоге? Есть у Джорджа Стрэйта одна песня. В ней поется, что, рождаясь, мы не приносим ничего в этот мир, и забрать с собой мы тоже ничего не можем. Как и этот певец кантри, я никогда не видела катафалка с багажным отделением. А в гробах не делают ящичка для трофеев.

Один из способов сосредоточиться на том, что действительно важно — сформулировать свое программное заявление. Не накропать скучный бессмысленный текст, который большинство организаций измышляют, но никогда потом ему не следуют, а выразить словами собственное предназначение, на котором можно действительно построить жизнь.

Однажды я несколько часов провела в задумчивости, пытаясь сформулировать свое программное заявление. Закрыла глаза и представила людей, сидящих на моих похоронах. Детей, мужа, братьев и сестер, сотрудников, друзей, соседей. Какой я хочу видеть суть своей жизни, когда она закончится? Я бы не хотела, чтобы люди на моих похоронах говорили о моих наградах за литературную деятельность, о том, что я мудро вложила деньги, согласно пункту 401 (к), или что я была местной знаменитостью. Не знаю, что они скажут, когда меня не станет, но есть вещи, которые я надеюсь оставить после себя.

Я нашла свое программное заявление, слова, которые я произношу каждый день. Это молитва святого Франциска Ассизского.

«Владыка, сделай меня орудием Твоего мира, и там, где ненависть, дай посеять любовь, там, где обида, — прощение, там, где сомнение, — веру, там, где отчаяние, — надежду, там, где тьма,

— свет, там, где уныние, — радость. Господи, ниспошли мне дар не столько искать утешения, сколько утешать, не столько искать понимания, сколько понимать, не столько искать любви, сколько любить. Ибо, только отдавая, мы получаем, только прощая, мы обретаем прощение, только умерев, мы рождаемся для жизни вечной».

Каждый день эта молитва направляет меня, как компас. Она указывает на Истинный север. На Истинное смирение. Истинный покой. Я просто дитя Божье, я так же ценна, как и каждое Божье чадо. Не лучшее и не худшее. И ни капельки не важно, кто и что думает обо мне.

Впервые приехав в обитель, я ни на что особенно не рассчитывала. Иезуитская обитель расположена на пятидесяти семи акрах земли в самом сердце Пармы (крупнейший пригород Кливленда). Она находится в стороне от больших дорог, так что можно всю жизнь проезжать мимо и так и не узнать, что она там прячется.

Одна подруга пригласила меня провести там выходные с женщинами, искавшими большей близости к Богу. Я себя к таковым не относила, но подруга считала, что я к ним принадлежу. Чтобы уговорить меня поехать, она сказала, что это будет нечто вроде пикника, на котором женщины сидят кружком, делятся своими мыслями, смеются и болтают. Я взяла с собой купальник, надеясь, что там будет какой-нибудь отель или спа с бассейном и сауной.

Когда мы въехали на длинную подъездную дорожку, в конце ее меня встретила статуя святого Игнатия. Это меня поразило. Надо же. Значит, я проведу целые выходные исключительно с женщинами? Я была тогда двадцатипятилетней матерью-одиночкой. Получается, вечер пятницы и субботы я проведу там, где нет мужчин, не считая священников?