Уэйн Ликермэн - Путь бессилия. Адвайта и Двенадцать Шагов к исцелению

Таким образом я познакомился с писаниями христианских мистиков, таких, как Джоэл Голдсмит и Мейстер Экхарт, буддистами, такими, как Тик Нат Хан и Пэма Чодрон, даосскими авторами, такими, как Лао-цзы и Чжуан-цзы, современными индуистами, такими, как Ошо и Рам Дасс, а также с различными иудейскими мистиками, суфиями и эклектиками, подобными Алану Уоттсу.

Это были самые разнообразные взгляды различных культур, тянущиеся через тысячелетия, и, тем не менее, все они, по-видимому, указывали на одну и ту же единую Истину. Я не мог точно определить, чем была эта Истина, но я знал без тени сомнения, что она была там.

Я прочитал в Большой Книге: «Мы обнаружили, что как только мы смогли отказаться от предрассудков и выразить готовность поверить в силу более могущественную, чем мы сами, так сразу это принесло результаты, хотя никто из нас не мог дать точное определение или до конца понять Силу, которая есть Бог».

Я не могу честно утверждать, что выразил готовность поверить в силу более могущественную, чем я сам, но убежденность, что должно быть нечто большее, чем мое эгоистичное «я» (чувство личного авторства), продолжало расти. Утверждение, что «никто из нас не мог дать точное определение или до конца понять эту Силу», оставило дверь широко открытой. Я даже был готов простить им, что они продолжали называть эту неопределимую Силу Богом и называть ее «Он». Постепенно меня начали покидать подозрения, что все это было частью искусного тайного плана с целью заставить меня поверить в некоего человекообразного Бога, по всей видимости, мужского пола, соответствующего их пониманию.

Для тех, кто пришел к Шагам с сильными религиозными или духовными убеждениями, Второй Шаг предлагает более мягкий вызов. Можете ли вы посмотреть на свою веру свежим взглядом и с открытым умом? Второй Шаг – это призыв подтвердить свою веру, рассмотрев ее в свете созерцания и открытости. Люди, прошедшие через этот процесс, часто сообщают об укреплении веры и возрождении убеждений.

Позиция Живого Учения в этом Шаге такова: мы все безумны с двухлетнего возраста. С рождения до двух лет мы живем в полной гармонии с самой жизнью. Мы любим то, что любим, и не любим то, что не любим. В каждый момент мы реагируем на происходящее в соответствии со своим врожденным темпераментом (генетикой), обусловленным нашим опытом с момента рождения (среда). Все наши мысли, чувства и действия спонтанны и непосредственны. Затем, в возрасте примерно двух лет внутри нас как будто поворачивают некий выключатель. Мы начинаем жить в иллюзорной реальности. Мы начинаем воспринимать себя как отдельные независимые сущности. Мы начинаем верить, что сами являемся источником своих мыслей, чувств и действий.

Это драматическое событие, которое переворачивает всю нашу жизнь. Мы внезапно переходим от «хочу» к «должны». Наши желания больше не такие простые и прямолинейные, как прежде, они усложняются представлением, что мы «должны» получить то, что хотим. Ведь мы независимы и могущественны. Мы «должны» быть способны сделать желаемое действительным.

Когда происходит эта перемена, мы впервые начинаем страдать, этот период иногда называют «ужасные двухлетки». В младенчестве мы, конечно же, чувствовали боль и раздражение, но после двух лет боль и раздражение умножаются стократно представлением, что ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!

В Живом Учении мы проводим важное различие между болью и страданием. Боль – это реакция, происходящая в конкретный момент. Страдание – это проекция боли из реальности текущего момента в надуманный мир прошлого и будущего. Представления о том, что «должно было быть» и что «возможно будет потом», и есть тот множитель, который превращает боль в страдание. Боль приходит, когда вам неприятно происходящее в данный момент. Страдание приходит с чувством, что происходящее не должно происходить.

Приятное, неприятное и естественно вытекающие из этого удовольствие и боль – функции каждого человеческого существа. Когда умирает близкий нам человек, мы чувствуем боль из-за чувства потери, связанного с отсутствием близкого человека. Если мы чувствуем, что близкий нам человек не должен был умереть, что мы или кто-то другой ответственны за его смерть или могли предотвратить ее, тогда боль потери обращается страданием. Когда неприятное превращается в «не должно быть», это тут же обращается конфликтом с Вселенной, и мы страдаем. Проще говоря, страдание – результат той лжи, которой ложное чувство авторства оплетает боль текущего момента.