Бхагаван Раджниш - Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Позже Морарджи догадался, что именно я посоветовал Индире убрать его с поста. А я посоветовал ей это просто к слову. Мы разговаривали с ней около часа. Она слушала меня и в конце сказала:

— То, что ты говоришь, правильно и должно быть выполнено, но ты не понимаешь, в какой ситуации я нахожусь: мой кабинет мне не принадлежит, помощник премьер-министра не на моей стороне. Кабинет разрывается от борьбы и противостояния; он пытается не так, так этак сбросить меня и стать премьер-министром. Если я заявлю о том, о чем ты говоришь, все будут на его стороне, никто меня не поддержит, поскольку ты предлагаешь очень революционные вещи для индийского ума. Они идут против традиции, против индийского образа мыслей — меня никто не поддержит. Если хочешь, я могу поднять эти вопросы в кабинете, но на следующий день ты услышишь, что Индира больше не является премьер-министром.

И тогда, просто к слову, я сказал:

— Почему бы тебе первой не вышвырнуть Морарджи Десаи? Ведь именно он будет манипулировать другими людьми, остальные — просто пигмеи. У них нет никаких национальных качеств, все они провинциальные люди. В определенных штатах, в Бенгале, Андхре или в Махараште они имеют вес, но они не могут бороться против тебя, у них нет мотивов.

Только один человек может манипулировать этими пигмеями — Морарджи Десаи, поэтому в первую очередь разделайся с ним. И если ты это сделаешь, они будут на твоей стороне — потому что из-за него никто не может стать второй персоной. Так что создай такую ситуацию, в которой он будет преграждать дорогу каждому, а затем вышвырни его — и никто его не поддержит.

Именно это и произошло: в течение восьми дней Морарджи Десаи был устранен, и никто его не поддержал. Все были счастливы, что теперь все равны, — а в масштабах страны, кроме Индиры, больше никто не играл роли. Поэтому, как только Индира уйдет, скончается или случится что-то еще, эти пигмеи заполучат власть, в противном случае им ее не видать. Поэтому отставка Морарджи была только половиной дела, и единственной проблемой теперь оставалась Индира.

Морарджи не понимал этого, но позже секретарь Индиры, который подслушивал из другой комнаты, рассказал ему. Но еще до того как он рассказал, Морарджи Десаи просил меня помочь. Он сказал, что его убрали с поста и это было нечестно и несправедливо; без всяких объяснений причин его просто попросили уйти.

И он сказал:

— И странное дело, что всего лишь за восемь дней до этого не было никаких намеков на перемены, между нами не было никаких конфликтов. И так же странно то, что я всегда думал, что остальные будут поддерживать меня, а не Индиру. Но когда меня отстранили, ни один в кабинете министров не выступил против. Они радовались! У них был банкет, праздник. Мне нужна ваша помощь.

Я ответил:

— Вы обратились не к тому человеку. Я буду последним в стране, кто вам поможет. Если бы я проходил мимо, а вы бы тонули в реке и кричали: «Помогите! Помогите! Тону!» — я бы сказал: «Делайте это молча. Не тревожьте мою утреннюю прогулку».

— Что? Вы шутите?

— Нет, я никогда не шучу с политиками. Я очень серьезен.

Позже он узнал, что именно мой совет толкнул Индиру на это решение; все было настолько просчитано, что можно было спокойно убирать этого человека и ни о чем не тревожиться. Все остальные были провинциалами, поэтому она могла делать что угодно и никто бы не поднялся против нее, так как больше никто не представлял Индию в таком размахе. А Индия огромная страна — тридцать штатов, — если ты представляешь один штат, какое это имеет значение? Так что это запало ей в голову. А Морарджи начал вести себя еще более враждебно. Так же как он просил помощи у меня, он просил ее у каждого, у кого, как ему казалось, есть хоть какая-то власть над людьми, — он обращался ко всем. Он превратился в нищего. И ему удалось найти одного человека, Джайпракаша Нараяна, который обладал национальным характером, но не был политиком. Он отверг политику и был искренним человеком, но, как я продолжаю вам говорить, даже искренний человек...

Он был великим общественным деятелем и многое сделал для Индии в разных отношениях; но он подтвердил мою точку зрения. Всю свою жизнь он посвятил освободительной борьбе, и когда после освобождения Джавахарлал захотел сделать его своим преемником, он отказался. Естественно, все считали его скромным человеком — что за скромность, что за самоотречение? Он выбрал остаться никем, в то время как Джавахарлал предлагал ему: «Будь в моем кабинете, я сделаю тебя своим преемником. Я готов заявить об этом». И он мог стать правой рукой Джавахарлала.