Филип Янси - Почему? Вопрос, который остается всегда

Несколько дней спустя, когда моя голова все еще шла кругом от этих новостей, зазвонил телефон. «Филип, это Клайв Калвер, — услышал я знакомый голос с британским акцентом. — Мы с тобой давненько не виделись, но, если помнишь, мы работали вместе на некоторых мероприятиях в Великобритании».

«Конечно помню, Клайв. Если не ошибаюсь, ты после этого возглавил ‘Уорлд Релиф’, не так ли?»

«Да, это благотворительная организация, основанная Национальной евангельской ассоциацией. Я провел несколько славных лет, работая на твоем бывшем поле деятельности в окрестностях Чикаго. Ты, наверное, не слыхал, но после этого я стал пастором церкви в Уолнат-Хилл. Это в миле от городской черты Ньютауна, в Коннектикуте, где я живу».

Настроение Клайва внезапно изменилось. «Собственно, именно поэтому я и звоню, — продолжил он. — Я знаю, что ты участвовал в мероприятиях после стрельбы в ‘Колумбайн’ и выступал в Политехе Виргинии. Филип, наша церковь — самая большая в регионе, и эта трагедия глубоко нас затронула. Некоторые из наших прихожан потеряли своих детей. Мы уже провели одни похороны, и на завтра назначены еще одни. Человек из нашей церкви одним из первых оказался на месте событий, и у нас есть несколько учителей из ‘Сэнди-Хук’. Им всем очень тяжело, и мы хотим сделать что-нибудь для общины. Я знаю, что приближается Рождество, и у тебя, наверняка, есть свои планы, но может тебе все-таки удастся приехать и сказать несколько слов о вопросе, которому ты много лет назад посвятил книгу — ‘Где Бог, когда я страдаю?’»

Я знал, что должен согласиться, хотя понятия не имел, что можно сказать этой убитой горем общине. Как и любой человек после подобных трагедий, я чувствовал себя беспомощным. Теперь же у меня появилась возможность внести какой-то вклад, хотя я и не знал — какой. Я быстро связался со своими издателями, которые без малейших колебаний согласились пожертвовать общине Ньютауна несколько тысяч экземпляров моих книг «Где Бог, когда я страдаю?» и «Что пользы в Боге?» На следующий день, когда церковь Клайва позвонила в «United Airlines», чтобы заказать билеты, авиакомпания отказалась принимать плату. Они тоже хотели внести какой-то вклад в поддержку Ньютауна. Затем я разослал по электронной почте письма нескольким близким друзьям с просьбой молиться об этой самой сложной из всех задач, с которыми мне когда-либо доводилось сталкиваться.

Я приземлился в аэропорту «Ла Гуардия» 28 декабря — ровно через две недели после стрельбы в школе. Меня встретили, и после двухчасовой поездки я впервые воочию увидел Ньютаун. Телекомментаторы для описания этого района использовали слова наподобие «идиллический» и «пасторальный», и действительно его пейзажи заслуживали того, чтобы попасть на открытки. Когда мы съехали с оживленного шоссе, извилистая дорога побежала среди фермерских домов в викторианском стиле с белыми оградами из штакетника и пастбищ с резвящимися на них лошадьми в попонах. Даже названия улиц города звучали по-сельски: «Край луга», «Холм Тодди», «Приятная гора», «Глубокий ручей».

До 2012 года у Ньютауна были только два основных повода для гордости: именно здесь была изобретена настольная игра «Эрудит», и родился десятиборец Брюс Дженнер. На холме на главной улице в центре города стоял большой флагшток, и я мог без труда представить себе, как это место выглядело на День независимости: семьи расположились для пикников в городском парке, а мимо них движется парад из пожарных машин, незатейливых карнавальных платформ и школьных оркестров. Деревня Сэнди-Хук, расположенная в пригороде Ньютауна, основана в 1711 году. Это была типичная старая Америка — образец простоты и невинности маленьких городков.

Впрочем, теперь все это осталось в прошлом. Падал снег, и серое небо с голыми деревьями создавали более соответствующий фон для Ньютауна, ставшего самым пропитанным скорбью городом Америки. На некоторых домах место рождественских венков заняли траурные. Там и тут с крыльца свисали черные ленты, а улицы патрулировали полицейские, призванные защищать скорбящие семьи от зевак и журналистов. Импровизированные мемориалы с вырезанными из дерева ангелами и плюшевыми мишками теперь были покрыты раскисшим снегом, погасившим почти все свечи, кроме нескольких, которые мерцали, шипя от влаги. Букеты завядших цветов уже успели потемнеть. Многие магазины в память о погибших выставили самодельные вывески. «Любовь проведет нас через все», — гласила одна из них. На автомобильной эстакаде ветер трепал транспарант: «Молитесь о Ньютауне», — и такое же воззвание было вывешено возле местного магазина спиртных напитков. Общее настроение передавала надпись на одной из стен, выведенная крупными кривыми заглавными буквами: «НАШИ СЕРДЦА РАЗБИТЫ».