История Византийской империи. Том 5

При вступлении в город дворцы Влахернский и Вуколеон были сразу заняты Балдуином и Бонифацием. Они нашли в дворцах «самых знатных в мире дам» — императриц, а также сокровища, к которым немедленно приставили стражу. Для прочих дворцов, храмов, казенных зданий не было принято мер охраны, хотя к Софии была поставлена стража, по известию Хониата.

«Прочие крестоносцы, пишет Вилльгардуэн, рассеялись по городу и захватили столь замечательную добычу, что нельзя сказать, сколько они набрали золота, серебра, сосудов, драгоценных камней, бархату и других шелковых тканей, отборных мехов куницы, пеструшки, песца и горностая (эти меха шли на нарядные рыцарские мантии) и иных столь же драгоценных вещей. И, — свидетельствует Жоффруа де Вилльгардуэн, маршал Шампани, по совести, как правду, — с тех пор как стоит свет, никогда не было взято столько добычи ни в одном завоеванном городе».

Среди крестоносцев и венецианцев господствовала великая радость из-за этой дарованной Богом победы, благодаря которой «находившиеся в крайней бедности и нищете сразу оказались среди изобилия всех благ и наслаждений». В таком «чрезвычайном веселии» прошло три дня, но случилось лунное затмение, испугавшее вождей, и они прекратили грабежи. Маркиз, бароны и дож приказали через глашатаев, чтобы все немедленно под страхом отлучения и согласно прежнему договору отнесли всю добычу в три церкви, отведенные для этого и поставленные под охрану 10 французов и 10 венецианцев. Но не все вели себя честно, за что, по словам Вилльгардуэна, Господь возлюбил их менее, как прежде возвеличил. Граф Сен-Поль должен был одного рыцаря повесить с утаенным золотом на шее. При разделе добычи договор 1204 г. не был соблюден в точности. Три восьмых досталось венецианцам сверх 50 000 марок серебра за провоз крестоносцев, две восьмых досталось на долю императора, об избрании которого будет изложено ниже, а остальные три восьмых пошли на всех крестоносцев, причем конные получили вдвое против пеших, а рыцари — вдвое против всадников простого звания. Духовенству предполагалось дать лишь мощи, но они запротестовали, ссылаясь на свои подвиги при взятии, и граф Сен-Поль уговорил других вождей дать и духовенству часть денег; их приравняли, по известию Клари, к конным воинам простого звания, именно по десяти марок (40 иперпиров). Поступило в раздел не менее 300 000 марок серебра и 10 000 животных, но наверное были оставлены запасы на военные нужды. В эту сумму не вошли драгоценности и шелковые ткани и одежды: их через несколько времени поделили между собою некоторые крестоносцы и венецианцы, воспользовавшись отсутствием Балдуина и Бонифация. Драгоценности были добыты не только грабежом населения — причем переплавили даже серебряные жаровни, употреблявшиеся гречанками в банях, — но главным образом в храмах, церковных ризницах и даже могилах. Несмотря на присутствие среди крестоносцев многочисленного латинского духовенства с просвещенными епископами и канониками, в погоне за добычей латиняне не отступили перед планомерным святотатством и перед варварским истреблением памятников искусства.

Первой чертой их нации, пишет Хониат, является сребролюбие, и для обирательства они придумали способ новый и никакими прежними грабителями не применявшийся. Открыв могилы императоров в усыпальнице при великом храме учеников Христовых, они ночью ограбили (саркофаги) и беззаконно присвоили все найденные золотые украшения, жемчужные нити и драгоценные камни, лежавшие нетронутыми и нетленными. Найдя и тело Юстиниана, несмотря на долгое время оставшееся целым, они подивились, но все убранство все-таки себе присвоили. Перечень драгоценных царских саркофагов из порфира, зеленого и белого мрамора, стоявших в усыпальнице ( ηρωον) и в самом храме Апостолов, дошел до нас; в позднейшее время, но уже со времен Македонской династии они погребались в своих царских монастырях или в тех, где они постригались перед кончиною. Ряды роскошных громадных саркофагов содержали драгоценности, утрата которых невознаградима для археологии.

Из них самими греками был ранее разрушен саркофаг иконоборца Константина Копронима, причем и его труп был найден высохшим благодаря отверстиям в днище. Франки, вероятно, не уничтожили массивные саркофаги, но лишь пробили в их стенках отверстия, так что еще возможны новые находки их на месте доселе не раскопанной усыпальницы возле мечети Фатих; известные саркофаги у св. Ирины — порфировые глыбы почти без украшений и, вероятно, были прежде покрыты металлической облицовкой. О разграблении франками императорских гробниц в других пунктах города почти нет сведений; но яшмовые саркофаги Романа Аргира и Никифора Вотаниата стояли разграбленные латинянами еще в XIV в. в монастыре Перивлепта, возле которого впервые обнаружен (Русским) Институтом знаменитый мраморный рельеф Христа с двумя апостолами, ныне украшающий Берлинский музей. Царские саркофаги были и в монастырях Студийском (Исаак I Комнин с царицей Екатериной), Манганском, Пантократора (в обоих Комнины), Мирилее (Роман I Лакапин с семьей), в Космидии (Михаил Пафлагон). Из них могилы Пантократора наверное разграблены латинами, но один саркофаг сохранился. Не одна корысть привлекала латинян к царским могилам, но и надругательство с политическою целью. В храме Иоанна Богослова в предместье Евдоме был погребен Василий Болгаробойца, перед которым трепетала и Италия. Теперь латиняне вытащили высохшее старческое тело и, всунув в руки волынку, прислонили к стене разграбленной церкви. Лишь по изгнании латинян тело грозного царя было вновь похоронено Палеологом в Силиврии, в Спасовом монастыре.