Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

У каждого человека есть его внутренняя ориентация на окружающих людей. Человек обычно не сильно задумывается о том, что должен думать, взаимодействовать с другими людьми. Такие границы условны и обычно вкладываются лишь как поверхностное воспитание, где нужно иметь определенные правила поведения, взаимодействия с людьми. У него складывается какой-то свой сумбур отношений, с кем нужно быть хорошим, а с кем можно проявить гнев, проявить другие стороны своего характера. Человек, который не имеет духовного стержня, склонен ориентироваться на внешнее взаимодействие. Ему важна улыбка, воспитанность, манеры собеседника. Он ориентируется на них. Если в кафе официантка улыбается, я имею к ней благосклонность, если жена ворчит, я имею недовольство. Внутренние статусы складываются из моих внешних впечатлений, моего восприятия, того условного удовольствия, которое получаю, общаясь с этими людьми.

Когда я был на Афоне, заметил особенность, о которой раньше часто говорила жена. Она нередко замечала мое слегка угрюмое, задумчивое выражение лица и делала замечание, что я, мол, хочу быть носителем добра, поэтому должен находить силы проявлять его на своем лице. Когда я оказался в обществе, где вокруг одни мужчины-монахи, стал больше понимать слова жены. Эти люди казались весьма угрюмыми и нерадостными. Я не встречал монаха, который бы шел и, глядя по сторонам или на небо, улыбался, отчего-то смеялся сам себе. Подобные картины в своей повседневной жизни я встречаю каждый день. Идти, улыбаться, непринужденно смотреть по сторонам кажется закономерно в современном мире. Это словно духовная легкость, раскрепощенность. И я заметил, как монах, к которому ты обращаешься с просьбой, быстро становится тебе братом, отцом, который, кажется, всю жизнь жил только для того, чтобы тебе помочь. Он никогда не будет улыбаться просто так, в нем нет никакой заинтересованности, интереса к тебе, но когда ты подходишь с вопросом, просьбой о помощи, то даже мать может позавидовать его чистой душе и искренности. Подобное же в современной жизни, где люди носят на лице легкость, расслабленность с точностью да наоборот. Только дай им повод, как улыбка сразу сменяется недоумением, отстраненностью, злобой. Их реакция носит внешний характер. Если я слушаю музыку, мне хорошо и прикольно, я улыбаюсь, если ты подходишь и просишь перегнать машину подальше, сделать музыку тише, то нарываешься на мой звериный оскал и хмурые брови. Такая поверхностная расслабленность, улыбчивость часто несут зависимость от окружающих. Человеку просто хорошо, что его не трогают. Он настроен на внешнее взаимодействие, внешние обстоятельства, но его взаимоотношения строятся по принципу, ты ко мне сейчас с добром, с улыбкой, преклонив голову, либо с проблемами, просьбами и хочешь меня чем-то ущемить?

Духовная разница между монахами и людьми современности заключается в том, что у монаха есть безразличие к происходящему и к самим людям вокруг. Хотя безразличие несет в себе негативный окрас в обыденной жизни, но на самом деле под этим имеется в виду незаинтересованность в других людях, малость их влияния на меня, на мою душу. Монах духовно целостный и независимый, ему не важно, что происходит вокруг, у него есть духовный ориентир, у него есть Бог в душе, а все остальное строится вокруг этого. Иногда кто-то обижает меня, и я злюсь, думая, почему он сделал это. Часто я наделяю окружающих людей статусами, будто я зависим от них, хотя на самом деле они не имеют для меня духовной необходимости, я отделен и не зависим от них, почему мне обижаться? Правильная духовная иерархия взаимоотношений должна строиться с чистого листа безразличия, незаинтересованности ни в ком из людей. Внутри человека должен быть духовный стержень такой силы, который позволяет быть незаинтересованным ни в ком из людей. Недавно мой друг, который помогал во многих житейских вопросах, сообщим о своем отъезде, на что другой друг сказал:

– Ты, наверное, волнуешься, тебе придется много вопросов решать самому.

– Нет, не волнуюсь. Я решал эти вопросы раньше, и в будущем Бог поможет мне решить их.

Сторонние люди – посредники между мной и Богом. Нет человека, от которого в моей жизни что-то зависит, будь то начальник, большой чиновник или кто-либо еще. Бог дает решения на все вопросы, если бы Ему было угодно, то я бы и родиться не смог. Подобная незаинтересованность рождает небезразличие к услугам, помощи других людей. Это чистый лист между мной и ими. Причина, по которой монах помогает, делает свое лицо, словно яркое солнце в летний день, только в том, что во мне он видит Бога, который обращается посредством меня с просьбой. Он исполняет мои просьбы и желания в зависимости от того, какой статус духовного определяет во мне. Если моя просьба мало духовна, он уделяет ей одно внимание, если духовный уровень просьбы высок, то и его обязанность как духовного человека другая. Он будет стремиться сделать большее усилие в помощи мне. Подобное сравнение человек должен принимать в своей повседневной жизни, где все люди, ситуации расцениваются не с точки зрения заинтересованности, статуса, а только в том, что это за человек, какой духовный статус он обретает, обращаясь ко мне. Когда жена просит меня о чем-то, ее статус для меня имеет высочайший показатель важности, когда это же просит человек, которого я не знаю, перед которым у меня нет никаких финансовых, деловых обязательств, то статус есть, но он не выше статуса жены. Каждое дело должно быть оценено по духовному статусу человека и той ситуации, когда ко мне обращаются. Очень часто помощь другу представляется существенно легче, чем то, о чем просит жена. Я не раз видел авторитетных людей мира духовного, даже вещи, которые они запретили, считали неприемлемыми для себя, были исполняемы по просьбе супруга или супруги. Речь не о чем-то строго запрещенном, но когда человек видит свое будущее, свой духовный результат, он понимает, что его обретение приходит посредством именно этих, наиболее близких людей. Так я могу принципиально не убивать пауков, жучков и другую мелкую живность, но если об этом просит крайне напуганная жена, то я должен забыть о своих принципах, в то время как эти же слова человека незнакомого мне могут оставить меня при моих взглядах.