Гуайта Джованни - Жизнь человека - встреча неба и земли

Короче говоря, в истории Армении всегда было много боли. Как отразилась эта страдальческая судьба на вашей культуре и на вашем национальном характере?

Пережитые нами страдания не могли не отразиться на нашем менталитете, на нашем национальном бытии. Они оставили определенный след в армянской культуре, и, возможно, наиболее очевидный проявляется в той меланхолии, которой особенно отмечены наша музыка и литература, столь богатые элегиями и плачами.

Но у этого явления есть и оборотная сторона. Страдание вызвало у армян особенную реакцию, не имеющую ничего общего с покорностью и пассивностью; ее можно назвать упорством, выдержкой и непреклонностью. В связи с этими чертами нашего характера и наших качеств, обусловленных пережитым опытом, мне вспоминаются слова из Послания святого апостола Павла к римлянам: «...Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда» (Рим 5, 3-4). Действительно, страдания, пережитые армянами на протяжении их истории, были для них испытанием, в некотором смысле вызовом, на который они отвечали не просто мужеством и стойкостью, но преодолевали их с удивительной творческой мощью. Эту национальную особенность не раз признавали и подчеркивали в разные времена наши составители хроник, а также иностранцы.

К этим соображениям я хотел бы добавить еще одно замечание. Страдание часто рассматривалось армянскими и зарубежными историками как явление, настолько преобладающее в нашей истории, что даже само имя Армении стало неотделимым от него. Богослов-литургист Арчдейл Кинг сказал, что «синонимом армянской историографии является мартирология». Французский академик Даниель-Ропс, говоря в своей истории Церкви о наших мучениках, использует выражение «залитая кровью Армения», но тут же добавляет «живая». Я думаю, что оба эти эпитета дают точное определение: страдание придало нашему народу силы не подчиниться смерти и сохранить себя. Так что, как бы парадоксально это ни было, страдание во многом способствовало развитию творческого начала нашего народа.

Возвращаясь к нашей литературе, я хотел бы заметить, что именно поэтому наряду с упомянутыми мною многочисленными элегиями выделяется и такой крупный литературный жанр, как героический эпос.

Пережитый опыт гонений, геноцида и рассеяния сближает вашу историю с историей еврейского народа. Для еврейского народа эта страдальческая судьба неразрывно связана с избранием Божиим.

Видят ли армяне в своей судьбе трагический фатализм, приговор Всевышнего? Или особая судьба армянского народа приводит его к мысли о богоизбранности?

Я думаю, что в психологии нашего народа нет чувства богоизбранности. Конечно, исторические факты сближают нашу судьбу с судьбой еврейского народа. Но трагические события армянской истории обусловлены главным образом геополитическими факторами, географическим расположением нашей страны, которая, находясь на перекрестке великих держав древности, всегда использовалась как государство-буфер.

Отчасти причиной преследований, которым мы подвергались, была наша христианская вера. Наши соседи не были христианами и, понимая, что стойкость народа обусловлена верой, пытались уничтожить этот источник национальной идентичности и непреклонности. Так было всегда, начиная с нашествия маздеистов из сассанидского Ирана и кончая событиями нашего века, такими, как геноцид. Действительно, геноцид был хорошо организованной попыткой уничтожить нашу национальную христианскую идентичность внутри турецкого государства, которое стремилось к созданию мусульманской пантюркской империи. К этому необходимо добавить, что некоторые христианские державы, в которых царил колониальный дух, действовали так же, пытаясь ассимилировать наш народ или подчинить его своему абсолютному господству, посягая при этом на независимость нашей Церкви. Я имею в виду определенную политику Византии, попытки крестоносцев и даже некоторое отношение к нам Российской Империи. Но, возвращаясь к Вашему вопросу, я хочу сказать, что идеи богоизбранности, представления о себе как об избранном народе нет ни в нашей литературе, ни в нашей культуре.

Если нет чувства избранности, то, может быть, есть что-то вроде предназначения? Оглядываясь на ваше многострадальное прошлое, приходишь к мысли, что Бог или История поставили над вашим народом суровый и жестокий эксперимент, что-то вроде теста на выживание. В результате ваш народ, вопреки тяжелейшим условиям жизни, не только выжил, но и сумел создать одну из самых интересных и оригинальных цивилизаций.