Софроний - АЗ ЕСМЬ

Христос есть чудо, превосходящее всякий ум. Он все-совершенное откровение Бога триипостасной любви; Он же явил нам Человека в его беспредельных возможностях.

В известный единому Богу момент — мы будем приведены на тот невидимый рубеж, который лежит между временем и вечностью. На сей духовной грани мы должны будем окончательно определить себя для предстоящей нам вечности или со Христом, в подобии Ему, или в удалении от Него. После сего решающего свободного выбора — и подобие, и расхождение — примут вневременный характер.

Готовясь к сему бесконечно важному для каждого событию, в нашей повседневности мы не раз будем колебаться: исполнить заповедь? ...или поступить по страсти нашей? Постепенно в этом всежизненном подвиге нам будет открываться тайна Христа, если мы по любви к Нему слово Его сделаем единственным законом всего нашего бытия. Придет такое время, когда видение святости смиренного Бога-Христа переплавит, как огонь, наше существо, превратив его в целостный порыв любви. Полные отвращения к самим себе, к гнездящемуся в нас злу, мы возжелаем уподобиться Ему в смирении, и желание это будет подобно смертельной жажде. Умножившаяся любовь к Господу естественно сроднит нас с Ним в глубоких движениях сердца и прозрениях ума. Картина, превосходящая наше воображение, раскроется пред нами. Великая печаль о страданиях людей, как болезненная спазма, стиснет сердце наше. Забудем мы тело, и только дух в доступной ему мере войдет в поток Гефсиманской молитвы Христа. Таким путем рождается в нас познание Господа Иисуса Христа (Ин. 17, 3), которое само в себе есть вечная жизнь. Ради приобретения этого познания апостол Павел все то, «что было для него преимуществом» (правда законная), он «почел тщетою... от всего отказался... чтобы приобрести Христа... и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения». Говорил же Павел так не потому, «чтобы уже достиг... но, забывая прошлое, простирался вперед... к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» (ср. Фил. 3, 7–14).

Великий Павел сказал, что он «не достиг»; позволим ли мы себе претендовать на равенство со Христом? Но некая параллель все же должна существовать. Хотя бы бледное уподобление Господу совершенно необходимо, чтобы разумно носить имя христианина. И опять Павел стремился к более совершенному подобию и призывал же коринфян подражать ему (ср. 1 Кор. 4, 16). Что мы и делаем ныне, чтобы и нам стать сонаследниками Иисусу в неувядаемой славе (ср. Рим. 8, 17). Потому надлежит нам отбросить всякий страх и малодушие и духом следовать Христу, чтобы и нам стать наследниками жизни вечной в истинном познании Отца Небесного и Христа, Которого Он, Отец, послал в мир (ср. Ин. 17, 3).

Не без основания можно сказать, что заключенная в заповедях Христа реальность остается в историческом христианстве не вполне осуществленною. В своем бытийном достоинстве христианство настолько превосходит привычное разумение, что сердце молитвенника не решается проповедовать Слово Евангелия. Люди ищут Истину; весьма многие любят Христа, но слишком часто они пытаются сузить Его до доступных им измерений, свести Евангелие на уровень моралистической доктрины. Господь, однако, сказал: «Небо и земля прейдут, а слова Мои не прейдут» (Мк. 13, 31; Лк. 21, 33).

Чтобы воистину проникнуться боготворящею силою евангельского благовестия, нужно трудиться значительно больше, чем для приобретения житейских-практических или научных познаний. Ни чтение огромного количества книг, ни знакомство с историей христианства и других религий, ни изучение различных богословских систем и подобное не приводит к искомой цели: спасению чрез познание «единого истинного Бога и посланного Им Иисуса Христа» (ср. Ин. 17, 3).

Когда некая тень подобия Гефсиманской молитве осенит человека, тогда он разрывает узы эгоистической индивидуальности и вступает в новый образ бытия: персональный, ипостасный по образу Ипостаси Единородного Сына. Воспринять страждущую любовь Христа есть неоценимый дар Духа Святого, приближающий духовно к ощущению смерти Его на кресте и вместе силы воскресения. Соединенный с Ним подобием умирания в глубокой молитве о мире, в томительной жажде спасения людей, предвосхищает подобие воскресения (ср. Рим. 6, 5; 8, 11). Вводимый нисходящею Свыше силою в этот новый образ Бытия, достигает «конца веков» и ощутимо прикасается к Божественной вечности.

Неописуемы дары Божии: они делают человека носителем полноты богочеловеческого бытия чрез единение со Христом в молитве, уподобляющей его Ему. Редкая привилегия, совмещающая крайние состояния страданий любви и ее, любви, победу. Восстав от такой молитвы, человек сквозь животворящую боль медлительно входит в действенное ощущение воскресения своей души. Он ясно зрит, «что Христос, воскресший из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет власти над Ним» (ср. Рим. 6, 9). Победа Его в вечности неизбежна. И дух молится внутри: Господь мой и Бог мой... Ныне, Господи Иисусе Христе, по дару неисследимой силы Твоей и благоволения Твоего к нам, и я, убогий и нищий, перехожу от смерти в жизнь...