Алексей Марков: Бремя колокольчиков

- И где священнослужить собрался?

- Отец Георгий, тоже из наших, зовёт к себе на соседний приход. Там и дом дать обещали, и места чистые... Ты ж знаешь отца Георгия?

- Ещё бы! Мы ж у него храм расписывали, первая наша работа с Виктором и бригадой! Хороший батюшка, строгий, православный, без всего этого либерального и католического, но и не без приколов... Ему, знаешь, храм вернули в нормальном таком состоянии: стены, окна, иконостас даже почти цел, только крыша текла и роспись на стенах пооблетела...Так вот, заходим, а над иконостасом надпись: «Живи, душа!!!» Как транспарант на Первое мая! Мы аж обалдели, чё за рок-н-ролл? Оказалось, отец сначала местного художника, что в клубе киноафиши писал, позвал храм расписать, тот и спросил: «Чего, батюшка, рисовать?» А Георгий ему: «Да чё сердце русское в творческом порыве подскажет!» Тот и налепил... Собственно, он больше ничего и не сделал, богомаз этот деревенский, - в запой ушёл... К нам потом захаживал, всё поучал по-ветерански, как надо храмы расписывать, и на пиво стрелял... Ну а мы-то хорошо поработали... и отдыхали славно, самогон там, эх!... И жили душа в душу, Виктор даже посетовал: «Эх, братцы! Жаль, что мы не пидоры, а то-б так и жили!»

- Этот Виктор? Хозяин дома? Злой он какой-то...

- Да это мы с ним посрались на днях. Теперь он меня от кухни отлучил за непослушание и кражу последней бутылки пива. А я не крал! Выпил просто без заявлений для прессы. Но это у нас так, время от времени... То молимся, то пьём и ругаемся, чтоб гордыня не обуяла...

- И как у тебя так всё поменялось? Ведь в Питере богемная жизнь была, всё пучком, работы продавались, тусовки прикольные...

- Ты не знаешь разве? Я ж подтарчивал [14]всё время. Как-то пришёл домой с концерта, Курёхин [15]так отмачивал классно... Я перед концертом дунул [16] [17] [18], а

л 1

после ничего, кроме колёс не нашёл... Pink Floyd поставил Wish you were here. Там на обложке человек с пламенем за спиной. Вот как-то меня потащило да так, что я таких маленьких огненных человечков увидел, и так мне захотелось таким же стать... В общем, поджег я мастерскую свою. Хорошо - там панк один спал. Он проснулся и меня вытащил. Говорит: «Всё зло от хиппей! Недаром Джонни Роттен [19]на майке Pink Floyd «ненавижу!» написал...» М-да... а я после пожара в монастырь подался. А там - к отцу Зинону попал. От него и иконописи научился, и древлему благочестию. Мы ж по-старому молимся. Акафиста [20] [21]только три признаём, зато канонов [22]много... Знаешь, вся эта богемщина - сплошной дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия и ничего больше. Нормальные люди долго-то не выдерживают там. Либо ссучишься, либо сопьёшься, либо копыта двинешь, либо всё разом... В церкви - благодать! Здесь не так всё... Порой физически эту радость чувствуешь и простоту настоящую... и это совсем другое, чем весь этот драг и драйв с эзотерикой и понтами.

- Это - да...

- Идите жрать, пожалуйста, - раздался грозный голос Виктора.

- Чё? И мне дашь? - удивился Антон.

- Подруливай давай! Только не тормози.

- О! Я ж говорю - человек! - обрадовался бывший питерский художник, быстро вытирая кисти. - Иди, садись, а я за тобой, руки отмыть надо...

- Очи всех на Тя, Господи уповают... - начал на кухне молиться хозяин

дома.

Сели за стол Виктор и Глеб, хозяин стал раскладывать картошку.

- Слышал, ты в попы собрался и за благословением ходил?

-Да.

- Ты б лучше не к монастырским, а к отцу Павлу съездил.

- Я слышал о нём.

- Он сидел за веру, и на приходе много чего видел, жизнь знает, и не только церковную... Я к нему поехал, спрашиваю: «Батюшка! Я бригадир иконописцев, денег беру с попов по полной, скидок не даю» А он мне: «Бери! Попы нынче богатые: пьют, курят, блядуют... Бери!»

- Что?! Так и сказал?

- А то! Он за словом в кармане не лезет! Чё видит - то и говорит! А видит, порой, не то, что все видят.

- Всё! Отмылся! - с энтузиазмом сказал Антон, живо придвигая стул и накладывая картошку, - спасибо, Вить!

Тот внимательно смотрел, как товарищ накладывает в тарелку, и, когда ложка уже была поднесена к антонову рту, вымолвил:

Да, слушай, ты ж причащаться завтра собрался? А я картошку сливочным маслом заправил... Хошь - ешь, хошь - нет...

Глеб навсегда запомнил то безмятежное наслаждение, с которым бригадир смотрел на медленно опускавшуюся ложку и так и оставшийся открытым рот Антона.

Еаставник молодёжи

Гроб вполне хорошая посуда.

Во гробу мне было бы не худо.

Моя хата будет с краю.