Георгий Бреев - Радуйтесь!

С того времени, как у нас начались духовные отношения, я только половину каникул проводил в Троице-Сергиевой Лавре. Там все студенты семинарии и академии пели в храмах, несли другие послушания. А на вторую половину летних и зимних каникул уезжал в Псково-Печерский монастырь и по возможности общался с отцом Саввой.

Позже, до принятия сана, я не один год по приглашению батюшки сопровождал его в поездках, которые он по рекомендации врачей совершал на юг. Происходило это примерно в сентябре-октябре.

Печоры называются так потому, что этот монастырь был основан в пещерах. Климат там влажный. Церкви – прохладные и сырые. Те монахи, у которых слабые легкие, обычно заболевали. У отца Саввы была эмфизема легких, и он регулярно ездил в теплые края – на Новый Афон, в окрестности Сухуми. Там, на побережье Черного моря, прогревал легкие – и это ему давало облегчение на целый год.

Мне доводилось много времени проводить в плотном общении с отцом Саввой. Вместе путешествовали, вместе молились, трапезничали, отдыхали. Я его всюду сопровождал. Это было необходимо: время неспокойное, он всегда в монашеской одежде. Со стороны буйных, ретивых ревнителей атеизма это порой вызывало грубые выпады. Их можно было ожидать в поезде, в метро, на улице. Я чувствовал, что нужен батюшке в эти минуты, ему со мной спокойнее.

– На юге вы тоже жили у духовных чад отца Саввы?

– Да. Например, у одной женщины на Новом Афоне был домик с садом. Буквально в 50 метрах от моря.

– Тогда Ново-Афонский монастырь, кажется, закрывали?

– Да, и на Новом Афоне мы молились келейно. А в Сухуми был открыт собор. Там мы посещали Богослужения.

– Вспомните, пожалуйста, какой-нибудь яркий эпизод, чтобы мы представили отца Савву.

– Духовная жизнь – всегда внутренняя, подспудная. Духовные лица – не жонглеры и внешнего эффекта достигнуть не хотят. Но если ты внимателен к словам, действиям духовного лица, то можешь услышать поразительные мысли, характеристики. И даже вещи не сиюминутные, а такие, которые произошли уже давно или произойдут через много лет. Мне часто приходилось быть свидетелем того, что события, о которых говорил отец Савва, действительно сбывались. Это мои самые яркие впечатления.

Иногда я приезжал к нему в Печоры с друзьями, которые только начинали приобщаться к духовной жизни. В основном это были люди интеллигентные. Отец Савва их еще не знал. И, помню, об одном художнике, только увидев его, он сказал мне: «Это человек положительный, надежный». И советовал общаться с ним. Потом я вспоминал, как верны слова батюшки, хотя тогда можно было подумать совсем другое.

Часто я задавал ему вопросы, касающиеся моей внутренней жизни, сложных ситуаций. И получал ясные ответы, которые, как выяснялось позже, касались даже не этих конкретных случаев, а всей моей судьбы. Жизнь моя была непростая. Эти ответы меня потрясали, потому что какие-то подробности никто не мог знать, кроме меня и Бога.

Действительно, у отца Саввы был необычайный дар, который он скрывал. Когда к нему относились с недоверием или скептицизмом, он внутренне закрывался и ничего не говорил. А когда видел, что человек не праздно спрашивает, а ставит вопросы, ему необходимые, то отец Савва все твое нутро мог тебе раскрыть. Это свидетельствовало о благодатном, старческом устроении его души.

Хотя, конечно, я был еще слишком молод. Наверное, все дети в отношении к своим родителям бывают слишком требовательны, спесивы. Думают: «Я-то тоже кое-что значу в жизни!» И у меня тогда такие мысли, настроения проскальзывали. Я много и много себе вредил тем, что заставлял духовного отца где-то закрываться от меня.

– Вынуждали?

– Именно вынуждал – каким-то безблагоговейным отношением. Ну, и он оставлял меня тогда: варись в собственном соку! Но не говорил об этом. Уже потом я все понял.

А почему так было? Да потому, что я вроде бы предавал себя в руки духовного руководителя, а на деле ему же противился. Сам напрашивался на какие-то послушания, обеты – и сам же от них отступал. Это путь блудных сынов, наверное, он для всех характерен (улыбается) .

– Вы очень осиротели, когда в 1980 году схиигумен Савва ушел из этой жизни?

– Не совсем так. За плечами моего пастырского служения уже было более 10 лет. Я сам, как это бывает, оброс печалями и заботами своих духовных чад. Одиночества не чувствовал. Но у меня не стало такого человека, который бы ясно, как день, освещал мои действия, путь жизни. И часто себя укорял: «Сам виноват, что не остался принципиально послушным до конца своему духовнику!»