Валентина Серикова - Последняя точка [Удивительные свидетельства монахов и иных лиц, живыми проходивших мытарства]

Приближались именины Стефана. Когда я перед этим пришел к нему, он неожиданно сказал: «Владыка, на день Ангела меня на руках занесут в храм на словах „Праведник яко финике процветет…“ и все люди будут спрашивать, что за мощи принесли. Это будет мой первый и последний день Ангела». Так все и произошло. 8 января его причастили и после окончания литургии он начал отходить. Я стал читать канон на исход души.

Потом наклонился к нему: «Отец Стефан, ты меня слышишь? Дай какой-нибудь знак». И из глаза потекла слеза. Он постоянно крепко держал на груди постригальный крест.

Схиархидиакон Стефан (в миру Максим Николаевич Бондаревский, 1976–2002 гг.).

На вечерней службе гробницу первомученика архидиакона Стефана с перстом в мощевике поставили по центру Крестовоздвиженского храма. И когда клирос запел прокимен: «Праведник яко финикс процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится» (Пс. 91:13), братия боковыми дверями внесли гроб с отцом Стефаном в церковь и поставили рядом с гробницей архидиакона Стефана. Все люди стали спрашивать: «А что это за мощи?» И, подходя, прикладывались к обоим гробницам. Мы отпевали его за полночь. В полтретьего начали полуношницу, затем утреню, литургию, чин отпевания и к семи часам, когда еще было темно, уже закончили. И вот еще такой парадокс: все это время, целую ночь над храмом летали чайки до того момента, пока его не опустили в могилу. В январе, над Лаврой… Умер он в канун собственного дня Ангела и погребен на именины, в день своего святого покровителя — как и мой отец…

Однажды, когда мы ходили по монастырскому кладбищу, Блаженнейший Владимир показал мне, где его похоронить, когда не станет, и где меня похоронить. И вот по смерти Стефана я пришел на кладбище, когда гробокопатели уже выкопали яму и практически половину моего места заняли могилой Стефана. Я начал немножко роптать. А отец Василий мне говорит: «Владыка, не волнуйтесь! Стефана прославим, а вас положим». Еще один знаменательный момент. Подошли сорок дней со дня упокоения схиархидиакона, и меня вызвал Блаженнейший: «Скажите, владыка, как выглядел Стефан?» Я показал его фотографию. Он взглянул и изумленно говорит: «Слушайте, я сегодня захожу в Успенский собор, и вижу: стоит посередине рака. На крышке раки изображена икона, а на иконе — он… А потом он со множеством монашествующих вошел в алтарь».

В ответ я рассказал Блаженнейшему другую удивительную историю. Когда наш схиархидиакон был еще при ясном уме, мы беседовали с ним, и я его попросил: «Отец Стефан, приснись мне, как умрешь, и расскажи мне, как ты. И вот 8 января я пришел к себе после службы, посетив перед этим его. И без нескольких минут одиннадцать лег отдохнуть. А без десяти двенадцать в дверь постучал отец Василий: „Пришел папа Стефана“. Я спрашиваю: „Стефан умер?“ — „А откуда Вы знаете?“ — „Я только что его видел“. — „Как?!“ — изумился отец Василий. А было это так. Я спал, но уже как бы проснулся, сел на кровать и вижу, что заходит ко мне отец Стефан, а рядом с ним два таких прекрасных юноши в схимнических одеждах и в куколях, что просто не передать. Он мне говорит: „Владыка, у меня все хорошо, я здоров“. Удивляюсь: „Стефан, ты же не мог встать. Я же только что у тебя был, и ты лежал недвижимо“. Он едва улыбнулся: „Я здоров, владыка, и у меня ничего не болит“. Развернулся и стал невидимым. И только я это увидел, как приходят мне сказать, что отец Стефан умер». Вот так они возвещают и наместника и братию о своей кончине. Снам мы не должны верить, но бывают случаи, когда Господь через сон извещает человека.

Я очень любил отца Стефана. Он был послушливый и при этом ревностный, мы с ним много беседовали. У него был красивый голос, и он пел на клиросе у отца Поликарпа. Послушайте записанный акафист Успению Пресвятой Богородице и услышите там его ангельский голос.

Думаю, это весьма назидательные истории, показывающие, что наши усопшие всегда с нами. Только мы часто этого не понимаем. По воле Божией для нас вечность закрыта оболочкой временности.

Записала Валентина Серикова

В Киево-Печерской Лавре до ее закрытия в 1961 году богоборческими властями в чине иподиакона подвизался монах Пиор (в миру Ермошкин Николай Иванович). Судьба его совершенно исключительна. За всю историю христианства известно лишь два-три упоминания о подобных случаях в древних патериках, однако весьма лаконичных.