Нелли Карпухина-Лабузная: Постник Евстратий: Мозаика святости

Иудеи отвечали Ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал себя сыном Божиим.

Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый.

… Но они закричали: возьми, возьми, распни Его!

Там распяли Его…

Один из… копьем пронзил ему ребра, и тотчас Истекла кровь и вода.

Шел пятнадцатый день, уже пятнадцатый день, последний. Умирали братья один за одним, помня завет старшего узника: «Братия, братия… Мы крестились во Христе, мы в Него веруем! Так не будем изменниками обету крещения; Христос искупил нас от клятвы законной кровью своей (Гал.; 3.13) и сделал наследниками своего царствия, временною смертию приобретём вечную жизнь. Вспомним Апостола Павла, изрекавшего в поученье потомкам: «Мне еже жить, Христос, а еже умерети, приобретение есть» (Флп., 1,21).

Если живем, будем жить только для Господа, если умрем, умрем в Господе (Рим, 14,8). Ещё раз повторю вам, братья любезные, временной смертью обрящем вечную жизнь»!

Отходили к Господу с последней молитвой, прощаясь с товарищами душевным объятьем. Всё меньше и меньше людей подползало прощаться, всё больше и больше трупов копилось в подвале. Одни умирали через три дня, другие через четыре, самые крепкие держались почти декаду.

Наконец умер самый последний, сорок девятый.

Каждого он подбодрял, каждого утешал, над каждым читал установленное. Почти не ходил, скорей, подползал к умиравшим собратьям, не важно, монахам или послушникам, братьями были, братья навек и в жизни и в смертном пределе.

Горе сплочает людей, но тут горя-то не было! Люди сознательно шли на мучение, не вкушая ни пищи куска, ни пития. Что есть временное бытие с пищей и питием без Источника вечной жизни – Иисуса Христа? Отвечаю – ничто!

Понимали уходящие к Господу эту истину и уходили сознательно.

А на пятнадцатый день, двадцать восьмого, месяца марта его пригвоздили к кресту.

Солнечный день, птички порхают, зелень травы и ближнее море, что начинается под обрывом и нескончанно идет к горизонту, теряясь вдали. Холодно или нет, узник не помнил, да и зачем? Понимал, что скоро – конец. Почему-то подумалось: «Странно, как я о море мечтал! У матушки в детстве про море всё спрашивал, а откуда ей знать, коренной киевлянке, о море, о солнце, что в марте печет, как в июне».

А солнце пекло! Пот каплями тёк с исхудавшего лоба, терновый венец жёг иголками темя, чело; красная кровь истекает помалу (сколько той кровушки и оставалось в теле монаха, постившегося жизнь!) из пробитых гвоздями ладоней и ног.

Один!

Без братии молчаливой и доброй, без церкви родимой, вон, слышно било зовут в городе ближнем народ, в храмы зовут. Без поучений наставников умных и святых, что так объясняли легко трудных мест понимание. Без еды и питья: ну, так это знакомо, как раз это не страшно.

И бесновавшиеся внизу, у подножья креста, люди тоже ему не страшны.

Вот, опять завели свою песню: «Безумный! Насытися с нами законной Пасхи, и будешь живым. Избегнешь клятвы, ибо и Моисей, принявший от Бога закон, говорил, что «проклят всяк, висящий на дереве!» (Второзаконие, 21:23).

Откуда только силы взялись, но он ответил орущим: «Благодати великой сподобил Господь, ибо благоволил мне пострадать за имя Свое на кресте, мне речет, как на кресте, на Голгофе Он рек разбойнику: «Днесь со Мною ты будешь в раю!» (Евангелие от Луки, 23:43);

«И говорил вам Давид: «пригвоздили вы руки и ноги мои», и еще: «разделили ризы мои между собой и об одежде моей жребий метали»; И ещё отвечал он орущим внизу:

«Не нужна мне пасха ваша, и клятвы я не боюсь, ибо «Пасха наша, за нас заклан Христос» (1 Коринф., 5:7), Который разорил клятву законной смерти древом крестным, как Моисей вам предсказывал! Говорил Моисей вам, заблудшим, такие слова: «Узрите живот ваш, висящий пред очами вашими» (или в ином прочтении: «И будет жизнь твоя висеть перед тобою»), (Второзаконие, 28:66).

Но орали снующие под крестом, суетились, возились, один перед другим изгалаяясь в стараниях нанести вред монаху. Ничтожество в жалких отребьях, ничтожество с впавшим пузом вовнутрь, ничтожество смеет учить, смеет противоречить!? И орали, орали, орали, смотря то на раввина, то на эпарха, а, в основном, ожидали сигналов от Фанаила.

Страдание мига кажется часом, даже не часом, а вечности мукой. Кажется, произнеси только три слова, всего-то три слова, и будешь свободен! Снятым с креста, полеченными ранами, получишь не просто глоток водицы, да пей хоть всю воду Херсона, получишь шматок, да не просто шматок, вдоволь еды, пусть даже постно-привычной.