Не все то, что обжилось в народном благочестии, должно быть расценено как совместимое с христианством. Ведь даже в церковных рассказах об известных и прославленных подвижниках есть апокрифически-фольклорные детали… В житийной литературе великое множество драгоценнейших жемчужин. Но есть и фольклорные элементы (см. главу “Легендарные мотивы в русских житиях” в книге Георгия Федотова “Святые Древней Руси”, основная мысль которой такова: “От чудес следует отличать легендарные мотивы, свойственные народному преданию и эпосу и распространенные в одинаковых и близких формах у разных народов и в разных религиозно-культурных мирах” [30]). И поэтому даже каноническая житийная литература обладает значительно меньшим вероучительным значением по сравнению со святоотеческими творениями (вспомним выше приведенное суждение В. Лосского о некоторых сюжетах синаксарей и лимонариев). То, что составители житий не столь духовно чисты и мудры, как те, о ком они повествуют, не так уж необычно. Жития святых редко пишутся святыми же (и даже Епифаний Премудрый, написавший “Житие преподобного Сергия”, совсем не Сергий Радонежский). Чаще именно несвятые люди рассказывают о своих впечатлениях от встреч со святыми людьми. И в этих рассказах могут быть неточности, ошибки, и “приписки”, и собственные толкования. Почему и предписывалось “Духовным Регламентом” “смотреть истории Святых, не суть ли некия от них ложно вымышленныя, сказующия чего не было, или и христианскому православному учению противныя или бездельныя и смеху достойныя повести. И таковыя повести обличить и запрещению предать с объявлением лжи, во оных обретаемой” (ч. 2, гл. 3) [31].
Несравненно большие недоказуемость, странность и фантастичность характерны для частных и церковно неавторизованных воспоминаний о жизни святых. Так, собеседник прп. Серафима Н. Мотовилов распространял весьма фантастические легенды о пророчествах старца. В 1854 г. он сообщил императору Николаю I, что старец Серафим “воскреснет прежде общего всех воскресения из мертвых в царствование Вашего Императорского Величества и единственно лишь только для Вас, Великий Государь” [32]. В 1867 г. он (ссылаясь на преподобного) рисует картины грядущей истории: “Россия сольется в одно море великое с прочими землями и народами славянскими, она составит грозное и непобедимое царство всероссийское, всеславянское Гога Магога, пред которым в трепет все народы будут. Соединенными силами России и других Константинополь и Иерусалим будут полонены. При разделе Турции она почти вся останется за Россией… Франции за ее любовь к Богородице Св. Мадонне дастся до семнадцати миллионов французов со столицей городом Реймсом, а Париж будет совершенно уничтожен… Антихрист родится между Москвой и Петербургом, в том великом городе, который будет назван “Москво-Петроградом”. До явления Антихриста должен состояться Восьмой Вселенский Собор всех Церквей для объединения и воссоединения всех святых Христовых Церквей против назревающего антихристианского направления под Единую Главу Христа-Жизнодавца… Евреи и славяне суть два народа судеб Божиих, сосуды и свидетели Его, ковчеги нерушимые; прочие же все народы как бы слюна, которую извергает Господь из уст Своих [33]”. Этот текст настолько странен (и экуменичен), а происхождение его настолько двусмысленно (ибо сказать, что текст происходит из архива свящ. Павла Флоренского – равнозначно утверждению, что родом он из мира оккультистов и фальсификаторов [34]), что даже составители энциклопедии современных апокрифов православного триллера “Россия перед Вторым пришествием” не сочли возможным переопубликовать этот текст полностью.
Еще большая раскрепощенность мифологизирующего инстинкта характерна для частных и нецерковных воспоминаний о подвижниках, которые не прославлены Церковью и у которых по этой причине отсутствует каноническое житие, осмысленное церковно-соборным разумом. Например, из книги о старце Феодосии Иерусалимском мы узнаем, что Константинополь не пал в XV веке. Оказывается, и в XIX столетии в Константинополе правил православный царь. Когда Феодосия оклеветали перед царем, повествует книжка, “царю явился во сне Ангел Господень и повелел освободить неправедно вверженного в темницу слугу Господня. Царь не выполнил повеления, и тогда оно ему было повторено. Царь вновь не выполнил повеление. Тогда и в третий раз ему было повеление освободить безвинного служителя Господня. Царь повелел привезти во дворец о. Феодосия и определил его священником храма, который был в царском дворце. Так иеромонах о. Феодосий стал совершать службу в царском храме. Придворные приходили к нему за наставлениями и благословениями и приносили много денег. При царском дворце о. Феодосий прослужил 5 лет” [35]. Житие приписывает Феодосию 148-летний срок жизни, а его службу в “придворном храме” Константинополя относит к первой половине XIX века, когда никаких христианских императоров в Константинополе не было и быть не могло, ибо правили Стамбулом султаны, отношение которых к православным было далеко не столь идиллическим, как его описывает составитель жития (Российской Империи постоянно приходилось вступать в войны с Турцией ради облегчения положения православных подданных Турецкой империи). От правителя тогдашнего Царьграда Феодосий мог получить назначение разве что на пост придворного имама, но никак не на место священника при царском дворе.
Читать дальше