Алексей Хергозерский: Обозрение пророческих книг Ветхого Завета

По тому случаю, что раб Саула предложил своему господину о потерянных ослах спросить Самуила, Священный Писатель первой книги Царств заметил: «прежде у Израиля, когда кто-нибудь шел вопрошать Бога, говорили так: пойдем к прозорливцу: ибо пророка люди называли прежде прозорливцем» (1 Цар 9:9). Отсюда очевидно, что название пророков прозорливцами (Roim et Hozim) было простонародное, явившееся во времена Судей при упадке благочестия, — и что со времен Самуила стали сего великого мужа и подобных ему называть пророками (nebiim, от Еврейского слова naba — передавал, возвещал или пересказывал). Значение сего последнего наименования можно видеть в словах Божиих Моисею: «Я поставил тебя Богом фараону; а Аарон, брат твой будет твоим пророком (nabi) . Ты будешь говорить ему все, что Я повелю тебе: Аарон же брат твой, будет говорить фараону» (Исх 7:1–2). — «И будешь влагать слова (Мои) в уста его (Аарона) … и будет говорить он вместо тебя к народу; итак он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога» (Исх 4:15–16). Пророком Моисеевым Аарон называется здесь очевидно потому, что был истолкователем и провозвестником его воли. Что косноязычный Моисей (Исх 4:10 [ 1]) передавал брату своему Аарону наедине, то сей последний излагал пред Фараоном и возвещал народу, так что, по выражению святого Ефрема Сириянина, «у Моисея, как у безмолвного Бога, Аарон был вещим пророком» (Comment. in. Exod. 4:12). Богомудрые Семьдесят Толковников еврейское наименование nabi постоянно заменяют словом προφητης, равносильным по значению; ибо у древних Греков сим именем назывались вестники воли богов, каковыми считались у них поэты (Тит 1:12 [ 2]), предстоятели капищ и истолкователи оракулов (fanorum antisttes, oraculorum que interpretes, см. у Платона in Timaeo; Греческий Лексикон Скапулы под словом προφητης. Таким образом наименование истинных пророков как по подлинному тексту, так и по переводу Семидесяти указывает в них вестников или передавателей воли Божией. Посему-то Св. Златоуст замечает, что пророк есть истолкователь Божий (Беc. 36 на первое послание к Коринфянам), и Блаженный Августин, указывая на это наменование пророков, сказал: hic insinuatur nobis ea loqui prophetas Dei, quae audiant ab Eo, nihil que aliud esse prophetam Dei nisi enuntiatorem verborum Dei. Quaest. 17 in Exodum). A потому и пророчествование или пророчество вообще есть особенное, не по порядку Богоустановленной иерархии и церковного учительства, но по требованию исключительных обстоятельств совершающееся возвещение воли Божией земнородным через особенных, Самим Богом посылаемых мужей, из которых один определенно объявил иудеям: «Господь послал к вам всех рабов Своих пророков, с раннего утра посылал» (Иер 25:4); а другой сказал: «Господь Бог ничего не делает, не открыв тайны Своей рабам Своим пророкам» (Ам 3:7).

Цель пророческого служения обозначена Самим Богом в словах призвания пророка Иезекииля. «Сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих и будешь вразумлять их от Меня» (Иез 3:17; 33:7 [ 3]), т. е. правосудие и человеколюбие Божие поставляло пророков блюстителями правды, поборниками благочестия, обличителями пороков и беззаконий и проповедниками покаяния для грешников среди народа Иудейского, подобно тому как человеческая предусмотрительность в старину ставила стражей на городских башнях, чтобы никто не мог застать жителей неготовыми к защите или обороне.

Во времена Судей возникшие общества сынов или учеников пророческих долго из среды своей давали таких искренних и успешных защитников благочестия и закона, часто забываемого, а нередко и заведомо попираемого самоволием и буйством людей, против которых настолько бессильна бывала церковная иерархия, что и Аарон при Синае принужден был отлить золотого тельца и принести ему жертвы. Но когда эти общества стали подчиняться человеческому влиянию (3 Цар 22:5–28 [ 4]), тогда и помимо них (Ам 7:14–15 [ 5]), по возбуждению Святого Духа (Мих 3:8 [ 6]), стали являться среди народа Божия некоторые святые личности с беспощадным словом обличения всякому отступлению от Богопреданного благочестия и Богоугодной жизни. С одной стороны — непосредственное призвание Божие, с другой — соответствующие ему самоотвержение, чистота намерений и пламенная ревность о спасении ближних, делали пророков непреоборимыми защитниками Богопреданных установлений веры и благочестия, необходимыми особенно в то время, когда ослабленные разделением на два царства иудеи подпали преобладающему иноземному влиянию, когда их государственные люди приходили к тому заключению, что для безопасности и благоденствия своего иудеи должны войти в семью соседних народов и жить общей с ними жизнью, усвоив себе верования, нравы и учреждения, от которых, на первый взгляд, и проистекало могущество этих последних. Таким образом целью пророческого служения было: