Матвей Барсов - СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

Немалым подкреплением надежды на успех благовествования могло служить для Филиппа то, что самаряне давно разделяли с народом Божиим ожидание Мессии, и плодов Его пришествия не относили к одним иудеям, но почитали обетованное Семя жены Спасителем всего мира (Иоан. 4, 42). Самаряне не мечтали также, подобно иудеям, что во дни пришествия Мессии они возобладают всеми народами, будут непобедимы в своем могуществе и свободны от Римского порабощения. Они не соблазнялись тем, что Иисуса называли Галилеянином. Для них не важны были и те причины, по каким отвергали Его фарисеи и саддукеи: самаряне не держались ни преданий первых, ни неверия последних. Правда, их Богослужение, подобно Иудейскому, было привязано к известному времени и месту; однако они не совсем оказались неспособными к принятию учения об истинном Богопоклонении (Иоан. 4, 21, 22). К сему надлежит присовокупить и то, что слух о чудных делах Иисуса Христа, равно как и о других происшествиях Иерусалимских, следовавших за осуждением Его на поносную смерть, конечно, прежде прибытия Благовестника уже достиг Самарии. Итак, очень вероятно, что Филипп нашел самарян довольно приготовленными к его проповеди.

По мнению некоторых, жители Сихара (древнего Сихема) первые услышали проповедь Филиппа. Проповедник, без сомнения, сообщил самарянам высокое понятие об Иисусе Христе и указал на те события в Его жизни, которые свидетельствовали о Божественном Его величии и спасительной цели пришествия в мир. Одно простое повествование могло уже обратить внимание самарян на Филиппа: но повествование его сопровождалось еще чудотворениями. Благовестник призыванием имени Иисусова изгонял бесов, которые, с великим воплем оставляя свои жертвы, делали через то очевидным не только самое исцеление, но и Божественную силу, совершавшую оное. Хромые и расслабленные не отходили от него без помощи: то же могущественное слово, произносимое устами Филиппа, служило для них спасительным врачевством. Таковые чудотворения до того усилили впечатление, произведенное учением Филиппа, что народ отовсюду стекался слушать его. Любопытство, влекшее самарян к чудотворцу, скоро заменялось в них искренним желанием вступить через открытую дверь крещения в Церковь Христову. Присутствие Филиппа, с каждым днем умножая торжество веры, разливало великую радость по всей Самарии.

Действие Филипповой проповеди, соединенной с необоримой силой чудес, было для самарян столь решительно, что они тотчас познали заблуждение, в котором держало их суеверие века. В те времена вера в магию была господствующей болезнью на Востоке и часто препятствовала распространению небесного учения. Из Евангельской истории видно, что самые чудеса Господа нашего злонамеренность книжников и фарисеев производила из знания магии, приписывая Ему тайное сношение с духами злобы (Матф. 12, 24; Марк. 3, 22). По образу мыслей того века, магия была наукой, посредством коей человек мог приходить в общение с миром духов и в светлой или темной области их получать чрезвычайные познания и силы. В таком понятии о сей науке суеверие всегда находило для себя обильную пищу. О магах думали, что они способны предугадывать будущее, открывать сокровенное, производить чудесное и по течению небесных светил определять судьбу каждого человека. В самом деле, им нельзя отказать в таких познаниях, которые человеку простому, не знакомому с силами природы, могли казаться удивительными. Сведения, приобретаемые магами тщательным изучением философии, медицины и астрономии, коим они преимущественно посвящали свои занятия, доставляли им возможность производить то, чему невежественный ум не мог найти изъяснения в обыкновенном порядке вещей. Слепое суеверие, обращая в пользу их различные предрассудки, усиливало оказываемое им уважение и доверенность, так что народ не сомневался видеть в магах людей, посвященных во все таинства религии и знавших сокровенные силы вещей, которые были предметом обожания. Самария, в которой религия Моисеева издревле не имела первобытной чистоты своей, но соединялась со множеством иноземных поверий, – Самария, в которой даже и теперь истинное Богопочитание оставалось тайной, более прочих стран способна была увлекаться доверием к магам. Чем искуснее хитрость мага умела пользоваться религиозными понятиями самарян и силой господствующих предрассудков поддерживать приобретенное от них уважение; тем могущественнее оказывалось влияние его на ум народа. Таков, по крайней мере, был Симон, коего молва, незадолго до пришествия Филиппа в Самарию, обогатила познаниями и силами высшими человеческих. Знакомый с притворством и магическими обаяниями, он легко овладел вниманием народа и посредством своих волхвований сделался предметом всеобщего удивления. Национальная ненависть, питаемая самарянами к иудеям, без сомнения, представляла учение и дела Симона тем более удивительными, что в нем думали видеть человека, имеющего такие же права на достоинства Божественного Посланника, какие усвояли иудеи своим пророкам. Сверх того, мысль о Мессии, преданная самарянам религией Моисея и теперь сильнее возбужденная распространившимся по всему Востоку ожиданием великой перемены, которую произведет на земле явление необычайного Человека, удобно могла, при виде Симона, приводить самарян к убеждению, что он есть тот самый Сын неба и Законоположник, которого ожидают народы. Симон, со своей стороны, не только почитал излишним выводить кого-нибудь из сего заблуждения, но старался более питать и укреплять оное. Старый и малый знали и твердили о чудесах его. Чего не умели изъяснить, то немедленно называли делом Божиим. По сказаниям древних писателей о Симоне и помощнице его Селене, дерзость первого простиралась до того, что он называл себя Богом. Он учил, что мир создан Ангелами, что он, Симон, явился на горе Синае в лице Отца, во времена Тиверия в образе Сына и сошел на Апостолов под видом Святого Духа. Последователи его предавались разврату и изображение его и Селены чтили поклонением, жертвами и каждением. Но мрак суеверия не затмил света небесной истины; могущество волхва не устояло перед победоносной силой Божественной Веры.