Иоанн Кронштадтский - Мысли христианина о покаянии и причащении

Ты озлобляешься на ближнего, презираешь его, говорить с ним мирно и любовно не хочешь за то, что он имеет нечто грубое, отрывистое, небрежное, неприятное тебе в своем характере, в своей речи, в своих манерах, — за то, что он сознает свое достоинство, быть может и больше надлежащего, или что он несколько горд и непочтителен; но ты виновнее его, врач и учитель ближнего: врачу, исцелися сам (Лк. 4, 23); учитель, научись сам. Злоба твоя есть горшее зло всякого зла; злобою разве можно исправлять зло? Имея бревно, разве можно вынимать у другого спицу? Зло, недостатки исправляют добром, любовию, ласкою, кротостию, смирением, терпением. Признавай себя первым из грешников, которые тебе кажутся грешниками, или на самом деле грешники; считай себя хуже и ниже всех; исторгни всякую гордость и злобу на ближнего, нетерпение и ярость, и тогда врачуй других. А то покрывай снисходительною любовию грехи других. Аще беззакония все назриши в ближнем, что будет? Вечная вражда и нестроение, ибо кто без греха? За то и повелено нам оставлять долги должникам нашим, ибо если наши беззакония назрит Господь, кто из нас постоит (Пс. 129, 3) пред правдою Его? Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный (Мф. 6, 14). На трапезе любви бываем у Самой воплощенной Любви, а любви не имеем друг к другу. Странное дело! и заботы о сем нет. А сама любовь, без нашего усердия и страдания и деятельности, не придет.

Никакого основания не имеет христианин в сердце иметь какую-либо злобу на кого-либо; злоба, как злоба, есть дело диавола; христианин должен иметь в сердце только любовь; а так как любовь не мыслит зла, то не должно мыслить касательно других никакого зла, например: я не должен думать о другом без явной причины, что он зол, горд и прочее, или если я прощу обиду, то снова изобидит меня, посмеется надо мною. Надобно, чтобы зло не гнездилось в нас ни под каким видом; а злоба обыкновенно слишком многовидна.

Не поддавайся мрачным, злобным на ближнего расположениям сердца, но овладевай ими и искореняй их силою веры, при свете здравого разума — и будешь благодушен. Аз незлобою моею ходих (Пс. 25, 1). Такие расположения часто проявляются в глубине сердца. Кто не научился овладевать ими, тот будет часто мрачен, задумчив, тяжел себе и другим. Когда они приходят, принуждай себя к душевному расположению, веселости, невинным шуткам: и как дым, они рассеются. — Опыт.

Даждь мне, Господи, любити всякого ближнего моего, как себя, всегда, и ни из-за чего на него не озлобляться и не работать диаволу. Даждь мне распять мое самолюбие, гордость, любостяжание, маловерие и прочия страсти. Да будет нам имя: взаимная любовь; да веруем и уповаем, что для всех нас все Господь; да не печемся, не беспокоимся ни о чем; да будешь Ты, Боже наш, единым Богом сердца нашего, и кроме Тебя ничто. Да будем мы между собою в единении любви, якоже подобает, и все разделяющее нас друг от друга и от любви отлучающее да будет у нас в презрении, как прах, попираемый ногами. Буди! буди!

Если Бог даровал Самого себя нам, если Он в нас пребывает и мы в Нем, по неложному слову Его, то чего Он не даст мне, чего пощадит, чего лишит, в чем покинет? Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит (Пс. 22. 1). С Ним како не вся нам дарствует (Рим. 8, 32). Итак будь премного покойна, душа моя, и ничего не знай кроме любви. Сия заповедую вам, да любите друг друга (Ин. 15, 17).

Дух силен, мощен оттого он легко носит тяжелое вещество; а плоть косна, бессильна, и потому ее легко подавляет родное ей вещество. Поэтому Бог, яко ничтоже, носит весь мир сильным словом Своим (Евр. 1, 3), потому же и дух человека облагодатственного легко, с Божиею помощью, покоряет свою плоть, даже плоть других — их духу (как видим на святых), легко на молитве справляться с буквой слова, претворяя ее всю в дух; а плотской человек на каждом шагу подчиняется своей плоти и тяготится буквою молитвы, которой он не в силах обратить в дух, будучи сам плоть, или — проникнуть нечистым, оплотянившимся духом своим в чистый, святой дух ее.

О, глубокопадшая ядию природа наша! О, треклятейший сатана, чрез яд ввергнувший и ныне ввергающий нас в тысячи зол! О яд, о пища и питие, столь сильно нас прельщающие ныне! Доколе же мы будем вами прельщаться и полагать в вас жизнь свою? Доколе мы глубоко не напечатлеем на сердцах своих словес Спасителя: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих (Мф. 4, 4) и не проведем их в свою жизнь и деятельность? Доколе жадность, лакомство, пресыщение и пьянство? Доколе гнусная скупость? Доколе сребролюбие? Доколе гордость, вражда и злоба на ближнего из-за денег, из-за одежды, жилища, пищи и пития? Тысячи обманов сатаны посредством пищи, пития, одежды, денег обнаруживаются пред нашими сердечными очами, и мы все продолжаем еще увлекаться его прелестями, как чем-то действительным, полезным для нас, и ревнуем ни более ни менее как о пагубной мечте и крайнем собственном душевном и телесном вреде. Не верьте, братия, обольщению врага ни на мгновение, когда дело идет о пище и питии, как бы оно, по-видимому, ни было благовидно. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33).