Просите, и дано будет вам

Очутившись под водой, он стал тонуть. Если на льду темень, то уж подо льдом полный мрак. Он стал барахтаться, чтобы выплыть. Через несколько секунд он всплыл, но не попал в прорубь, а ударился головой о лед. И вот тут он действительно стал тонуть, потому что не знал, куда выплывать. Опускаясь на дно, он изо всей мочи воззвал к Господу:

- Боже, если Ты есть, спаси меня, помоги!

Он молил не словами (воздуха не было), а умом - всем своим нутром кричал вверх. В тот же миг вода подо льдом осветилась.

- Я не видел никого, только свет был, как утром, - объяснял он потом.

- Свет приблизился ко мне. И какая-то сила взяла меня как бы за волосы и потащила вверх. Не знаю как, но меня вытолкнуло на край льда. Кто-то помог мне выбраться. Наверное, Бог или Ангел достал меня из-под льда... Я сначала пополз, потом поднялся на ноги и пошел. Пальто от воды тяжелое, ледяное. Я не успел замерзнуть, как дошел домой...

Да, кто бы что ни говорил, а Бог все-таки есть. А иначе не было бы меня.

В горной местности Средней Азии была церковь, в которой служили два священника. Однажды из одного селения пришел прихожанин с просьбой причастить умирающего. Один из священников был болен, а другой отказался идти по какой-то причине.

Печальным возвращался к умирающему его родственник, думая о том, что не смог исполнить его последней просьбы.

Но когда он вернулся к больному, то нашел его в радостном, просветленном состоянии.

- Как я тебе благодарен, что ты потрудился позвать ко мне батюшку и я имел счастье исповедаться и причаститься Святых Таин.

Изумился пришедший и понял, что вместо священника умирающего исповедовал и причастил Ангел Господень.

Один очень большой ученый, медик, тяжко заболел. Приглашенные врачи, его друзья, нашли больного в таком состоянии, что было очень мало надежд на выздоровление.

Жил профессор только со своей сестрой, старушкой. Был он не то что совсем неверующим, но мало интересовался религиозными вопросами, в церковь не ходил, хотя жил недалеко от небольшого храма.

После такого медицинского приговора сестра его очень опечалилась, не зная, чем помочь брату. И тут вспомнила, что рядом - церковь, куда можно пойти и подать на проскомидию о тяжко болящем брате.

Рано утром, не говоря ни слова брату, сестра собралась на раннюю обедню, рассказала священнику о своем горе и просила вынуть частицу и помолиться о здравии брата. А в это же время ее брату было видение: будто стена его комнаты как бы исчезла и открылась внутренность храма, алтарь. Он видел свою сестру, о чем-то говорившую со священником. Священник подошел к жертвеннику, вынул частицу, и эта частица со звоном упала на дискос. И в тот же момент больной почувствовал, что какая-то сила вошла в его тело. Он встал с постели, чего давно уже не мог сделать.

В это время вернулась сестра, удивлению ее не было предела.

- Где ты была? - воскликнул бывший больной. - Я все видел, я видел, как ты в церкви говорила со священником, как он вынул за меня частицу.

И тут оба со слезами возблагодарили Господа за чудесное исцеление.

Профессор еще долго жил после этого, уже никогда не забывая о милосердии Божием, бывшем к нему, грешному.

На летние каникулы мы решили всей семьей объехать на нашей новой машине Золотое Кольцо. Последним городом нашего маршрута был Владимир. Во Владимире мы разошлись, договорившись встретиться в семь вечера. Я обошел центр города и подошел к Успенскому собору. Вошел в церковь...

Вспоминая себя - того, 21-летнего, - я знаю, что вошел в церковь шалопай, безбожник, одним словом, "нормальный" советский студент.

Помню, когда вошел, поразило следующее: впереди - все залито ослепительно золотым светом, что-то происходит - кто-то куда-то двигается, непонятно куда. Хор пел так, что я нигде ничего подобного не слышал - я был любителем рок-музыки. И я все забыл: забыл о себе, о своих бедах, о планах. Стоял... и плакал не переставая. Помню, что стеснения не было, а в груди растаяло что-то, душа согрелась, стало удивительно легко и как-то сквозь слезы радостно, облегчающе радостно и... сладостно.

Сколько это продолжалось, не знаю. Потом я вспомнил, что нужно не опоздать к семи часам. Посмотрел на часы: пора было выходить.

Вы когда-нибудь выходили из теплого, уютного дома в промозглую, "собачью" сырость? Вот так и я вышел из храма на улицу, хотя стоял теплый летний вечер. Вышел в ставшую чужой привычную действительность, с чем-то неземным в душе, с совершенно незнакомым чувством.