Просите, и дано будет вам

Постучавшись в крайнюю избу, он объяснил, кто он, и попросил приюта. Владыку впустили, и он полгода прожил в этой деревеньке. Написал сестре, она к нему приезжала, а потом за Владыкой приехали и увезли.

На фронт я попал в 1941 году 22-летним юношей. Был связистом. Участвовал в обороне Ленинграда. Немцы рвались к городу, он был окружен. Пытаясь во что бы то ни стало захватить город, немцы обрушили на нас лавину огня. Один за другим погибали боевые друзья. И вот в одну из бомбежек, когда шквал огня обрушился на город и, казалось, началось светопреставление, произошло настоящее чудо. Ночное небо вдруг озарилось розовым светом, и на розовом небе появился образ Спасителя. От неожиданности все находившиеся в блиндаже бойцы, не сговариваясь, попадали на колени и стали креститься... Образ Спасителя исчез. Небо стало обычным, но кромешный ад прекратился. А мы долго еще не могли прийти в себя... С тех пор я и уверовал в Бога. С этой верой прошел всю войну и после Победы вернулся домой без единого ранения. Образ Христа навсегда остался в моей памяти.

В начале Великой Отечественной войны попал я в плен к немцам. Заперли они нас в церкви, а затем стали выводить партиями на расстрел. Повели с другими и меня. Вспомнил я тогда об отце Алексии Мечеве. В отчаянии взмолился: "Батюшка отец Алексий, спаси". И перекрестился. Смотрю, немцы, которые нас вели, о чем-то заговорили, а потом отделили меня от остальных и дальше не повели.

Всех расстреляли, а я остался жив. С тех пор я в любой беде, при всякой трудности призывал в молитве отца Алексия.

Один моряк, воевавший на Балтийском море с фашистами, оказался в ледяной воде. Он плыл, выбиваясь из сил. Холодные волны накрывали его с головой. Одежда намокла. Руки, ноги коченели, становились неуправляемыми. Куда плыть? Где север? Где юг? Туман. Непроницаемая стена. Сердце стучит на пределе.

Он взрывал вражеские корабли, теперь взорвали его катер. Никого не осталось. Погибнет и он. Надо смотреть правде в лицо: остаются последние мгновения. Даже если какой-нибудь корабль и проплывет мимо, его не увидят: непроглядный туман. До берега далеко. Да и где он? Холод пронизывает. Дышать все труднее и труднее. Надеяться не на что. Разве только на чудо. Но всю жизнь он считал, - да и учили его в Московском университете, а там такие знающие профессора, - что чудес не бывает, что Бога нет, все это враки и выдумка неграмотных дураков или жуликов.

В эти минуты ему вспомнилась любимая бабушка, которая в детстве говорила совсем другое: "Ты только скажи: Отче наш. Назови Бога своим Отцом. А Отец оставит ли в беде Свое дитя?"

И моряк, с трудом вспоминая слова молитвы, из последних сил шептал: "Отче наш, Сущий на небесах! Да святится Имя Твое..."

Не успел моряк дочитать молитву до конца, как густой туман, затянувший все вокруг сплошной пеленой, неожиданно расступился, показался советский корабль, случайно оказавшийся в этом районе, моряка заметили и подняли на борт. И это избавление от неминуемой смерти, да еще после того, как он прочитал молитву, показалось ему настолько чудесным, что моряк поверил в Бога.

В первую же неделю войны я по зову Родины ушел на фронт. Мне довелось участвовать в жестоких боях под Курском.

На всю жизнь запомнился мне день 23 ноября 1941 года. Мы оказались в окружении. Фашисты обрушили на нас шквал огня. Земля содрогалась и дымилась от артиллерийских, минометных снарядов и авиабомб. Воздух был густо насыщен гарью, небо заволокло дымом пожарищ.

Вой немецких истребителей и бомбардировщиков, разрывы бомб и снарядов, пулеметная трескотня - все это было похоже на ад; вдобавок моросил дождь, а к вечеру посыпал снег. Многие мои однополчане в тот день окропили своей кровью легендарную Курскую землю, а иные и навечно обрели в ней покой.

Оставшиеся в живых, разрозненные, морально подавленные, руководимые инстинктом самосохранения, старались найти укрытие и спасение в лесных массивах. В тот день именно в такой ситуации встретились мы с группой бойцов в одной лесной балке. Измученных, грязных, голодных, промокших до последней нитки, нас собралось тринадцать человек.

Среди нас оказался командир, родом из Новосибирска. Мы скучились возле него, ожидая решения. С наступлением темноты стало совсем холодно, а мы даже не смели развести костер, чтобы не выдать своего присутствия. Казалось, гибель неминуема: если не от вражьей пули, так от холода и голода. Вдруг командир зычно, без тени иронии, обращается к нам: "Братцы, кто знает молитвы?" - "Я знаю, - ответил я, - Николай Мельников". - "А меня зовут Георгий. Значит, с нами два Ангела-Хранителя, чудотворца. Будем молиться о помощи". И он первым начал читать молитву, а я громко вторил ему. Остальные же кто повторял шепотом, а кто стоял на коленях, осеняя себя крестным знамением и делая земные поклоны.